На переломе

После обычных вопросов фронтовиков о Москве и о последних столичных новостях мне рассказали о недавнем приезде сюда по поручению Ставки Г. К. Жукова, А. М. Василевского, Н. Н. Воронова, И. Т. Пересыпкина, Я. Н. Федоренко. У Жукова и Василевского сложилось нехорошее мнение о некоторых артиллерийских начальниках. В частности, они высказали соображение, что следует снять с работы заместителя командующего артиллерией фронта по зенитной артиллерии генерала В. Г. Позднякова. Не зная генералов и офицеров своего нового управления, я настоятельно просил командующего фронтом не принимать окончательного решения и позволить мне самому разобраться в людях, в делах. Командующий не возражал.

К. К. Рокоссовский сообщил мне и приятные новости. Из 16-й армии на Донской фронт были переведены начальник бронетанковых и механизированных войск полковник Г. Н. Орел и начальник связи генерал-майор П. я. Максименко. С ними я сохранил фронтовую дружбу до конца войны. Прибыл на Донской фронт и заместитель Константина Константиновича в 16-й армии генерал К. П. Трубников.

Ожидался приезд П. И. Батова и А. С. Жадова с Брянского фронта. Они были назначены командующими 65-й и 66-й армиями. Батова я знал давно, еще по службе в Московской Пролетарской дивизии, когда он командовал стрелковым полком. Тут же я узнал, что 24-й армией командует генерал И. В. Галанин, который тоже служил с нами в одной дивизии и командовал полком по соседству с П. И. Батовым. Кстати, и здесь они оказались соседями: их армии соприкасались флангами. В общем, старых знакомых оказалось немало. Это было очень приятно. Что ни говорите, а радостно бывает встретиться на фронте и воевать бок о бок со старыми боевыми товарищами, которых хорошо знаешь, которым веришь.

После завтрака Рокоссовский не задерживал меня, и я решил познакомиться с артиллеристами, находившимися на передовом командном пункте. Вышел из блиндажа и, прежде чем разыскивать артиллеристов, поднялся на берег балки, осмотрелся. Снова перед глазами открылась однообразная равнинная местность. Кое-где темными полосами виднелись балки, которых там великое множество. Они-то и служили основным естественным укрытием для войск. Пейзаж несколько оживляли серые строения на станции Котлубань и едва приметная деревенька вдали.

Спускаясь в балку, я еще издали заметил генерала и двух офицеров, которые, видимо, поджидали меня. Они подошли и представились. Это были генерал В. Г. Поздняков, полковник Ю. Г. Богдашевский и майор А. М. Курбатов.

Позднякова и Богдашевского я знал еще до войны. В 1933–1939 годах мы с Поздняковым командовали полками в Москве — он зенитным, а я артиллерийским. После Позднякова тем же полком командовал Богдашевский.

Генерал Поздняков был в подавленном состоянии. Не лучше чувствовал себя и Богдашевский. Сразу было видно, что обоим этим зенитчикам изрядно досталось от приезжавшего начальства. Бодро выглядел лишь майор Курбатов. Высокий, крепко сложенный офицер с умными серыми глазами располагал к себе с первого взгляда.

Поздоровавшись, я отпустил офицеров, а Позднякова попросил доложить о состоянии дел. Погода стояла хорошая, и мы ходили около блиндажей, благо никто не мешал. Василий Георгиевич уже знал, что ему угрожает снятие с должности, и именно с этого начал свой доклад. Он волновался, и я понимал, как тяжело боевому генералу переживать свалившуюся на него беду.

— Вы, товарищ Поздняков, успокойтесь, — сказал я ему. — Сейчас надо думать о том, как наладить дело. Что же касается вас, то вопрос окончательно не решен и мне поручено во всем подробно разобраться. Так что рано вам опускать руки, мы еще повоюем вместе.

Поздняков несколько успокоился. Разговор принял деловой характер. Затем мы зашли в просторный блиндаж зенитчиков, где полковник Богдашевский очень толково, с глубоким знанием дела доложил о состоянии и боевых действиях зенитной артиллерии.

Внимательно во всем разобравшись, я пришел к выводу, что не так уж виноваты фронтовые зенитчики в тех смертных грехах, которые им приписали. Их можно было обвинить в недостаточной изобретательности и решительности, но обстановка сложилась так необычно, что любой другой на их месте мог оказаться в таком же затруднительном положении. Авиация противника господствовала в воздухе, а наша немногочисленная зенитная артиллерия была недостаточно маневренна из-за тяжелого положения со средствами тяги.

Поздняков показался мне опытным генералом, а Богдашевский хорошо подготовленным, грамотным и способным зенитчиком. Учитывая все это, я и решил, что большого толку от смены руководства зенитной артиллерией может и не получиться, а эти товарищи, хорошо знающие свои части и особенности местных условий, если правильно руководить ими, принесут немало пользы. Короче говоря, я добился, чтобы их оставили на прежних должностях, и не пожалел об этом. Мы сработались и провоевали вместе до полной победы над врагом.