На переломе

Командир 1-й артиллерийской дивизии полковник В. Н. Мазур рассказал мне об интересном случае пленения трех немецких офицеров. Это было в одной из балок, близ станции Воропоново. Продвигаясь за пехотой, Мазур со своим адъютантом, старшим лейтенантом Винокуровым, с разведчиками и связистами спустился в эту балку, чтобы наметить место для своего штаба. Там оказалась целая улица землянок, аккуратно врытых в берега. В одной землянке слышалась музыка — явление совершенно необычное для той обстановки. Старший лейтенант Винокуров бросился туда. Рванув на себя дверь, он с пистолетом в руке вошел в помещение, и все через открытую дверь увидели неожиданную картину. За небольшим столиком сидели три немецких офицера. Перед ними стояла бутылка с каким-то зельем и стаканы. Играл патефон, звучала бравурная музыка. Офицеры развлекались.

Увидев Винокурова, все трое вскочили с поднятыми руками, а один из них, сделав вид, что он страшно удивлен, воскликнул:

— О, рюсс?!

И хотя представители гитлеровского офицерства пытались казаться испуганными, было все же видно, что они довольны встречей с советскими офицерами. На допросе пленные откровенно признались, что сознательно остались в своей землянке, с целью сдаться в плен и остаться живыми. Это был не единичный случай сдачи в плен вражеских офицеров. Что же касается солдат, то они начали сдаваться сотнями.

Было время, когда для захвата пленных, или, как принято было говорить, для добычи «языка», нами прилагались немалые усилия. Но положение изменилось. Десятки перебежчиков сами шли к нам, не желая умирать голодной смертью или быть убитыми.

Однажды под вечер в сильную метель линию фронта перешел румынский солдат. Никто его не задержал, и он, углубившись в наше расположение, набрел на солдатскую кухню. У котла возился повар в белом халате поверх полушубка. Вид у него был внушительный. Исхудавший и продрогший перебежчик попросил чего-нибудь поесть.

— Уйди! — грубовато, но без тени враждебности пробурчал кашевар. — Не видишь что ли, своих еще не кормил.

Озадаченный и расстроенный, румынский солдат поплелся дальше. Он страстно мечтал о теплом угле. Так, бредя по открытому полю, по возможности защищаясь от пронизывающего ветра, он наконец попал в неглубокую балочку и заметил вход в землянку, завешенный плащ-палаткой. Сквозь нее скорее угадывался, чем пробивался тусклый свет фронтовой коптилки. Бедняга откинул угол плащ-палатки и в нерешительности остановился. Бушевавший в степи ветер ворвался в землянку. Из глубины убежища раздался сердитый окрик:

— Кого там еще черт принес?! Закрывай быстрее дверь!

Приглашения войти не последовало, и солдат побрел дальше, не зная, что делать. Не столкнись он с каким-то нашим офицером, замерз бы в открытой степи. Но с ним встретился дежурный по части и разобрался, в чем дело. Офицер водворил нежданного гостя в натопленную землянку комендантского взвода, приказав накормить его и обогреть. Военная карьера румынского солдата благополучно закончилась.

7

В самые последние дни операции по уничтожению окруженной группировки советское командование снова попыталось прекратить напрасное кровопролитие. Командующий 57-й армией генерал-лейтенант Ф. И. Толбухин еще 27 января, прежде чем начать последний штурм, от своего имени послал парламентера к Паулюсу с ультиматумом о капитуляции. Но Паулюс не внял разумному и гуманному предложению. Он даже не принял армейского представителя, заявив, что согласен вести переговоры только с представителем штаба фронта и только с генералом. Паулюс старался оттянуть неприятные минуты капитуляции, а у нашего командарма уже не оставалось времени на донесение во фронт и на ожидание новых переговоров. Войска 64-й и 57-й армий приступили к ликвидации вражеской группировки в южной части города.

Рано утром 31 января подразделения 38-й мотострелковой бригады 64-й армии подошли к зданию универмага. Командир бригады полковник И. Д. Бурмаков от пленных узнал, что в подвале этого дома размещен штаб 6-й немецкой армии и там же находится Паулюс. У здания универмага противник поднял белый флаг, и Бурмаков послал туда для переговоров капитана Гриценко, старшего лейтенанта Ильченко и лейтенанта Межирко. Старший лейтенант Ильченко вступил в предварительные переговоры с генералами Роске и Шмидтом об условиях капитуляции южной группировки. Роске командовал пехотной дивизией, и Паулюс назначил его командующим южной группой своих войск, а Шмидт был начальником штаба армии Паулюса.

В результате этих переговоров были определены в принципе условия капитуляции, но представители Паулюса остались верными себе и на этот раз. Они заявили, что официальные переговоры согласны вести только с представителем штаба фронта. Опять командование 6-й армии начало тянуть время! Но отсрочка оказалась очень небольшой. Бурмаков донес о переговорах командарму М. С. Шумилову, и тот немедленно направил к Паулюсу начальника штаба армии генерала Н. М. Ласкина, возложив на него функции представителя командующего фронтом. С К. К. Рокоссовским это было согласовано.