На переломе веков

Нет, коррупция в России была. Точно. Но, прожив в этом времени уже пятнадцать лет, я был совершенно уверен, что по уровню коррупции Российская империя никак не превосходит ту же Францию, или Италию, или, скажем, САСШ. А по уровню мошенничества так и отстает от них. До таких афер, как французская Панама или некоторые американские акционерные компании по постройке железных дорог, собиравшие десятки миллионов долларов, но не уложившие за время своей деятельности ни мили рельсов, Россия дожила только в 90-е годы XX века. Ибо сравниться с ними могли лишь пресловутые залоговые аукционы. Так что дело не в этом. В стране банально не было денег на осуществление широкомасштабных исследовательских и доводческих программ. Ведь из десяти перспективных разработок до промышленного образца, как правило, доходит одна. Но ведь чтобы получить эту одну, оплачивать разработки экономике приходится по всем десяти. А вот компенсируется потом только та разработка, которая пошла в производство. Все остальное — деньги на ветер… Нет, компенсация потом может принести в разы больше, чем затраты на все десять проектов, но это же потом… а чтобы раскрутить маховик, требуются крупные первоначальные вложения с возможностью длительное время нести безвозвратные потери. У меня такая возможность, вследствие бесперебойного потока достаточно дешево обходившегося мне южноафриканского золота, была (ну да для того все и затевалось). И я сумел запустить этот процесс. Поэтому экономика страны с некоторым скрипом, похоже, сумела в 90-е годы XIX века слегка прибавить темп и начать разгоняться, параллельно с этим изрядно наполнив казну и постепенно переходя в состояние, при котором она уже могла себе позволить разворачивать широкомасштабные исследовательские и доводческие проекты.

Ну а еще одним следствием этого в первую очередь экономического, а уж только потом технологического рывка стало то, что я, как генерал-адмирал, мог распоряжаться куда большим бюджетом, чем в той истории, что осталась ныне только в моей памяти. Ну да суммарный бюджет-то, по моим прикидкам, вырос уже как минимум на треть по сравнению с тем, что Российская империя имела в эти года в истории покинутого мною времени. А я так думаю, что доля флота в этой прибавке была даже непропорционально крупнее. Ибо и авторитет мой тут был гораздо выше, чем у моего «донора» в реальной истории, вследствие чего я отхватил себе такой кусок от общего бюджетного пирога, какой ему ни за что не достался бы. Что в свою очередь позволило мне вполне успешно реализовать некоторые мои задумки по флоту, а теперь уже и по армии. И то ли еще будет…

…Со стороны огневых позиций послышался треск. Я повернулся. Ко мне, стрекоча двигателем, приближался «Скороход-50». Новая модель моего автомобильного завода. Он по-прежнему имел открытый кузов с кожаным тентом, но уже был четырехместным. Эти машины начали производить только в конце прошлого года, и первые десять образцов я передал безвозмездно в ГАУ и Военно-морское ведомство, а также преподнес в дар императору. Две из них обслуживали данный артиллерийский полигон. А что? Расстояния здесь — мама не горюй, а максимальная скорость у «Скорохода-50», как следует из названия, — пятьдесят верст в час. Никакой тарантас не угонится. Количество же инженеров, конструкторов и высокопоставленных военных, по своему статусу и образу жизни растерявших, а порой и не имевших навыков верховой езды, в среднем куда больше, чем во многих других местах. Так что эти машинки быстро были оценены. Правда, первое время пассажиры зачастую передвигались на них зажмурив глаза и вцепившись в борт, а ведь до полной скорости проинструктированные механики пока не разгонялись. Но и сорок километров в час здесь казалось невообразимой скоростью. Конечно, некоторые поезда ходили и побыстрее, хотя средняя скорость оных не превышала тридцати пяти верст в час, да и породистые рысаки на ипподромах могли развить большую скорость. Но в вагоне скорость чувствуется куда меньше, чем в открытом автомобиле, а среди пассажиров автомобилей пока не встретилось ни одного, кто имел бы опыт работы жокеем.

— Ваше высочество! — лихо выпрыгнул из автомобиля начальник полигона, полковник морской артиллерии Сиворад.

— Впечатляет, господин полковник, весьма впечатляет, — благосклонно кивнул я. — Как орудия?

— Великолепно! — Лицо полковника расплылось в широкой улыбке. — Хромовое покрытие ствола повышает его живучесть минимум на треть. А может, и более. Мы уже подошли к пределу живучести старого ствола, без оного покрытия, а эллипс рассеивания увеличился всего на пять процентов. Из старых пушек мы бы уже давно палили в белый свет как в копеечку.

— А серии полностью стандартные? — спросил я.

— Да, двух типов. Один ствол отстреливает серии по пятьдесят выстрелов, с часовыми перерывами имитируя долгий эскадренный бой, а второй, того же калибра, — по двадцать, с таким же перерывом. После чего геодезисты производят съемку эллипса рассеивания, а затем все имеющиеся воронки засыпаются, и наутро начинаются новые серии.