На перепутье миров

Мужчине было явно не меньше шестидесяти, и от молодого и симпатичного его отделяло как минимум лет тридцать. Ход мыслей самоуверенного шофера насмешил молодую попутчицу. Она громко и звонко захохотала.

— Что? — совершенно чистосердечно спросил мужик. И тут же сделал непростительную ошибку — бесцеремонно положил Алекс руку на коленку. Ну, это уж слишком!

— Слышь, ты, старый хрыч, глуши мотор!

Мужчина повернул улыбающееся лицо к Алекс и хотел отделаться какой-нибудь шуткой, но вдруг почувствовал, как в бок ему мягко, но уверенно уперлось острие ножа. Дядька непроизвольно сжался, потом, резко затормозив, свернул на обочину и остановил машину.

— А теперь давай ключи и вылазь! — скомандовала Алекс.

— Девушка, вы шутите? — ничего не понимая, но изрядно трухнув, дрожащим голосом попытался наладить обстановку мужчина, — я, естественно, ценю чувство юмора в женщинах…

— Накосорезил — вылазь, пока я совсем не разозлилась, — по страшному безумному взгляду Алекс было видно, что, конечно же, она не шутит, еще несколько слов, и перо проткнет мужика насквозь. Чертыхаясь, мужчина полез из собственного автомобиля.

— На кой хрен я останавливался? — со злостью бормотал он, — сколько раз зарекался никого не брать в дороге. Сучка придорожная! Где ты взялась?

— А ну, стоп! — женщина вдруг заметила, как шофер протянул руку и уже взял лежащий на передней панели автомобиля сотовый телефон, — дай-ка сюда мобилу…

Вырвав из рук мужчины мобильник, Алекс бросила его под ноги и со злостью растоптала, а потом, усевшись за руль, совершенно спокойно завела автомобиль и рванула по трассе. А законный водитель «Тойоты», растерянно разводя руками, остался стоять под проливным дождем…

Полицейские пришли глубокой ночью, когда Алекс уже крепко спала после принятой в кафе изрядной дозы алкоголя. Сильный стук в дверь, однако, заставил ее проснуться. Голова раскалывалась пополам, и женщина даже не сразу сообразила, что нужно делать. Кинулась, было, к окну, но, споткнувшись о мирно спящего на коврике кота, вспомнила, что живет на восьмом этаже, и остановилась.

«Так, думай, Алекс, думай, не буксуй. Как выкручиваться будем? — Мысли работали лихорадочно быстро, но выход из положения никак не находился, — что, что делать? Походу, вилы…»

— Откройте, Сергеева, это полиция! — Законное требование правоохранительных органов, наверное, уже разбудило весь подъезд.

— Пошли вы на хрен, — пьяно крикнула Алекс в ответ.

В этот момент выбитая дверь с грохотом влетела в квартиру, а за ней заскочили и несколько взбешенных полицейских. Один из них молниеносным ударом снес женщину с ног и с силой прижал к полу, выкручивая руки.

— Что, сучка, не думала, что так быстро найдем?

— А где ваше постановление на арест? — отчаянно пытаясь выкарабкаться из-под мужчины, хрипела Алекс.

— Чего-о-о? Ты совсем офонарела? Да ты после себя столько следов оставила, что тебя сегодня же упекут в тюрягу лет на пятнадцать.

— Ха! На пятнадцать! Эт-то мы еще посмотрим! У меня, между прочим, желтая справочка имеется, актировка от кичмана. Разве что годик-два в «дурке». А выйду оттуда, и тебя прикончу, гада.

Следующий удар надолго лишил ее сознания. Она даже не почувствовала, как на нее надевали наручники, как тащили волоком, пиная по дороге, в полицейскую машину, и, наконец, как бросили в душную вонючую камеру…

…Мать умерла, когда Алекс было всего пять лет. Накануне отец, наверное, сильно избил ее. Девочка была в своей комнате, но не спала и хорошо слышала, как мать кричала:

— Нет, не надо, я больше не могу. Мне ведь недавно сделали сложную операцию. Мне больно, больно!

— Заткнись, — пьяно отвечал отец, — ты — моя супруга, и должна выполнять супружеские обязанности. Причем тут твоя операция? Пережила и ладно.

— Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалей, ведь я не выдержу, — плакала женщина.

— Молчи и терпи…

Утром мать не встала с кровати. Она просто лежала на окровавленных простынях и тихо плакала. А отец спал здесь же, рядом, на полу. Он даже не услышал, как незаметно, всего за несколько часов, ушла из жизни его несчастная жена.

— Доченька, не верь мужчинам, от них одно горе, одно горе, — прошептала она перед смертью дочери и навсегда закрыла глаза.

Девочка тогда ничего не поняла. После похорон, правда, слышала, как соседки шептались между собой:

— Это же надо, угробил женщину.

— Она и так была больна, сама бы скоро умерла, а он помог, сволочь, сделать ей это раньше, оставил дитя без матери…

И стала расти девчушка с человеком, которого все сторонились, боялись и презирали. Но, тем не менее, он был заботливым и любящим отцом. Готовил хорошо, наряжал девочку в красивые платья, водил в кино и читал на ночь умные книги. После смерти матери отец совершенно бросил пить и часто по вечерам стоя на коленях перед иконой, что-то тихонько бормотал…