На первой полосе

Катя была права. Именно так они и думали. Было время, когда у Кати была бесконечная череда романов, особенно когда они жили на Майорке. Более привлекательная, чем ее подруги, а позднее еще и телезвезда, она, похоже, играла эту роль без усилий. Размышляя о прошлом, Джоанна поняла, что они мало внимания обращали на то, что делала Катя. У Джоанны было полно своих забот: сначала она готовилась к свадьбе с Джорджем, потом один за другим два выкидыша. А Лиз была слишком поглощена своей карьерой на Флит-стрит. Они считали, что Катя ведет себя как типичная свободная женщина.

— Я сама себя часто не понимала, как же вы могли меня понять? — продолжала Катя. — Я была вполне довольна, что люди думают, будто в моей жизни есть только секс, телевидение и светские развлечения. Я думала, это нормально. — Она вздохнула. — Однажды, разговаривая с моей любовницей о друзьях, я внезапно спросила себя, как бы вы себя повели, если бы все узнали.

С любовницей? Джоанна подскочила на стуле. До нее наконец дошло, кто это. От Лиз она знала, что дом на Роланд-Мьюс принадлежит Хьюго и Дейвине Томас. Если это не Хьюго, значит, его жена.

— Это ведь Дейвина Томас? Я только что догадалась.

— Ну, если не к Хьюго, то становится совершенно ясно, к кому я ходила. Но сейчас уже все равно. Все кончено.

Готовая снова разрыдаться, Катя стала рассказывать Джоанне, как она впервые посмотрела Дейвине в глаза и была околдована ею. Пол не имел никакого значения, ее покорила личность.

Впервые сексуальные отношения перевернули жизнь Кати, наполнили ее смыслом; Катя поняла, что впервые любит.

Джоанне стало грустно. Катя описывала то, что она сама чувствовала к Джорджу. Жалко, что Кате пришлось столько ждать, пока пришла настоящая любовь. И еще с такими осложнениями.

Катя рассказывала, что они придумывали, чтобы избежать огласки. Они были вынуждены соблюдать осторожность и никогда не встречаться на людях. Правда, они обедали иногда вместе, но при этом тщательно выбирали ресторан. Наверно, не всегда тщательно, подумала Джоанна, припомнив, что однажды на них обратил внимание какой-то журналист и написал заметку.

Их расписание работы не совпадало: Дейвина допоздна засиживалась в палате общин, а Катя, наоборот, вела программу по утрам, поэтому им непросто было встречаться. Вот почему дом на Роланд-Мьюс так много для них значил.

— Катя, я никак не возьму в толк, с чего вы взяли, что связь между двумя такими известными женщинами можно сохранить в секрете.

— Прежде Дейвине это удавалось. У нее были романы с писательницей и с радиоведущей, обе довольно широко известны. Ладно, Дейвина уже в прошлом. И, Джо, в этом виновата я. Я сказала Дейвине, что какой-то репортер сфотографировал меня поздно ночью, когда я приходила на Роланд-Мьюс, после чего отношение Дейвины ко мне совершенно изменилось.

Джоанна смутилась.

— Не мое дело защищать Дейвину, но, должно быть, она до смерти боится разрушить карьеру, или — что еще хуже — разрушить жизнь детей — если правда о ней всплывет. Ее муж знает?

— Уверена, что нет. Знаешь, они не живут вместе, хотя газеты расхваливали их брак.

Их разговор прервал телефонный звонок. Джоанне показалось, что Лиз совсем отчаялась.

— Джо, что делать? Мне надо срочно поговорить с Катей. Я нигде не могу ее отыскать. Помнишь того парня, Оливера, или как там его, который приходил с ней на вечеринку, когда собирались редакторы журналов. Дело было уже давно, но может, она уехала к нему. Напомни мне его фамилию.

Джоанна снова вопросительно взглянула на Катю, желая знать, будет ли она говорить с Лиз. Катя отрицательно качнула головой. Джоанна сказала Лиз, что обязательно убедит Катю, если та объявится, позвонить ей.

За окном уже стемнело.

— Мне опять пришлось солгать, — произнесла Джоанна, чувствуя, как часто бьется ее сердце.

— Господи, Джо, снова я думаю только о себе. Мне жаль, что я тебя впутала во все это. Может быть, полежишь, а я заварю тебе чай? — Катя мгновение помолчала. — Джо, я сегодня на ногах с четырех утра и очень устала. А теперь эти скоты будут всю ночь дежурить у моей двери. Можно я останусь у тебя, или ты теперь не разрешишь?

Джоанне встала и обняла Катю.

— Не говори глупости. Конечно, оставайся.

— Спасибо, Джо. О, как все плохо. Что мне делать?

— Пока тебе ничего не надо делать. Поднимайся наверх и располагайся, — ответила ей Джоанна. — И не уходи утром. Нам с тобой нужно еще поговорить. — Она должна как-то убедить Катю встретиться с Лиз, чтобы они помирились. Как жаль, что Джорджа нет дома, когда ей так необходимо облегчить душу!

— Джоанна? — Катя стояла на лестнице, наклонившись через перила. — Спасибо. Ты права, всем нужны друзья, а особенно мне сейчас.

Джоанна почувствовала, как в животе зашевелился ребенок. Слава Богу. Это первый раз за последние два дня, и хотя Джоанна немного успокоилась, она пообещала себе, что надо будет обязательно сходить к врачу. Завтра.