На пятом этаже

— Да, конечно, куда мы денемся, — иронично воскликнул Петька.

— Так тихо, — сказал Петька, закрыв глаза, — хорошо.

Они посидели ещё немного, но Витька нарушил идиллию, сказав:

— Пора уже, ещё уроки делать.

Мальчишки согласились. Они вышли из воды, оделись и отправились домой, разбрызгивая воду с волос друг на друга и смеясь. Они незаметно дошли до переулка, где обычно Петька прощался с друзьями. Они шли налево, а он-направо. Уже стемнело. Петька думал, как мать наругает его и за то, что поздно пришел, и за то, что довел Сычиху, но ему не было страшно: отца ведь дома не было, он сейчас на недельной смене, приедет через три дня, а значит, пока можно и пошкодить, а потом неделю он будет примерным сыном.

Его мысли рассеялись, когда он проходил мимо обычного пятиэтажного дома. Он по привычке зашел в старенький двор, затем по привычке он остановился и сел на низенький забор, высоко вскинув голову, чтобы посмотреть в окно на пятом этаже, и возможно увидеть её (иногда ему удавалось, когда она закрывала окно). Мимо проходила бабушка с первого подъезда (с её подъезда), которая постоянно наблюдала за Петькой, который всегда под вечер сидел на этом заборчике, она всегда говорила, что-то такое: “Прохоров, тебе что тут медом намазано?“ или “Прохоров, я сейчас твоей матери позвоню, чтоб знала, где сын шляется” или “Прохоров, тебя что дома не ждут?” И сейчас не было исключения, однако что-то изменилось в этом случае.

Бабушка подошла ближе к Петьке, мягко сказав:

— Прохоров, ты бы шел домой, мать, наверно, ждет, скучает, одна же дома.

— Не могу, Нина Васильевна, сила меня какая-то держит, — сказав и улыбнувшись, Петька уперся руками в забор, делая вид, что не может встать.

— Тьфу на тебя, — бабушка быстро ушла от мальчишки и зашла в подъезд.

Петька смотрел ей вслед и, когда захлопнулась дверь подъезда, он подумал:”Может и вправду сила какая-то держит”. Он, снова вскинув голову, глупо заулыбался. Лучи солнца опустили на листики деревьев, мимо проходили дети, женщины, мужчины, но они его не интересовали, как и он их. Они бежали домой, заняться новыми заботами, а для него словно мир остановился. Есть только он и это обычный серый пятиэтажный дом, в котором размещается множество одинаковых окон, но одно было особенным, в нем жила особенная девочка. И какое может быть дело Пете до людей, монотонно идущих куда-то вдаль, а там наверху Она. Она так далека от этих людей и от самого Пети, кажется, выше нет на свете высоты. А тем временем стало уже совсем темно. Людей, проходящих мимо, становилось все меньше и меньше, зажглись фонари, стало слишком тихо, лишь слышно легкий шелест листочков. Мимо прошел рыжий старый кот, который потерся о ногу Петьки, мальчик отвлекся на кота, погладив его.

— Здравствуй, Рыжик, — потрепав по голове кота, поздоровался мальчик, — к сожаленью, еды у меня для тебя нет, но ты же не обидишься на меня, дружок?

Кот вышел из ласк Пети и улегся около его ноги, оставаясь в таком положении долгое время, а Петька поднял глаза посмотреть то ли на небо, то ли в окно. Уже улица совершенно опустела, взошла луна, огней в окнах стало все меньше, вот и погас свет в заветном окне. Петька ещё немного посидел, глядя то на луну, то на, то окно, будто чего-то ожидая. Но ничего не менялось и он, пожелав безмолвно спокойного сна заветной жительнице особенного окна, медленно плелся домой, где его обеспокоенно ждала мать, ждала обыденная жизнь, ждали заботы. Завтра он придет сюда еще раз, просто посидеть.