На пике века. Исповедь одержимой искусством

Как я уже сказала, вернувшись на юг Франции, я сразу стала искать Холмса. Они съехали из своего дома, и я не знала, где они теперь. Я пошла в почтовое отделение и, добыв новый адрес, отправилась прямиком к ним домой. Они были удивлены и, судя по всему, рады мне. Джон повел меня на прогулку на холм позади дома, где пейзаж напоминал английские пустоши. Потом он повез меня искупаться в Раматюэль. Я чувствовала себя с ним очень счастливой, и мы прекрасно ладили. Они наконец решились вернуться в Англию, чтобы Джон мог вернуться к писательству и снова оказаться в той интеллектуальной среде, из которой бежал. Я пригласила их прежде пожить с нами в Прамускье. Поначалу они отказались, но, когда я предложила им домик Эльзы Котс рядом с нашим, они сказали, что подумают. Дороти хотела закончить свою книгу в тишине и покое. В конце концов Джон уговорил ее переехать. Она всегда делала то, чего он от нее хотел. В то время она очень мне нравилась, а я нравилась ей. Меня увлекали ее беседы. Позже она начала чувствовать себя некомфортно в моем присутствии и стала аккуратно избегать моего общества, почувствовав во мне угрозу.

Накануне того дня, как я поехала за ними, во мне появилась уверенность в своем будущем. Я находилась в состоянии радостного предвкушения человека, который вот-вот начнет новый роман. Я действовала исключительно по велению слепой силы, которая толкала меня вперед. С Лоуренсом я больше жить не могла: наши скандалы становились невыносимы. В Малое случился очередной кошмарный инцидент в кафе, где мы стали швыряться вещами. В Сен-Тропе после нашего возвращения он однажды вечером попытался сорвать с меня одежду в бистро, разозлившись из-за Клотильды, которая устроила представление и танцевала, задрав юбки до бедер, и из-за ревности к Джону. Мне на помощь пришлось прийти Александру Беркману. Он не позволил Лоуренсу раздеть меня догола на публике, после чего Лоуренс влепил мне такую сильную пощечину, что я, будучи изрядно пьяна, мгновенно протрезвела.

Мое терпение кончилось: я хотела уйти от Лоуренса, но боялась остаться одна. Эмма Голдман однажды спросила у меня, как я выношу такую жизнь. Я ответила ей, что не могу оставить детей и не хочу говорить об этом. Наконец, я решила, что так больше не может продолжаться. Несколько месяцев назад Лоуренс столкнул меня со ступеней своей мастерской, сжег мой свитер и четыре раза наступил мне на живот за один вечер. Я однажды полушутя намекнула ему, что, если мы расстанемся, я оставлю ему Синдбада, а Пегин возьму себе. Думаю, в тот момент, когда Джон Холмс поцеловал меня, я подсознательно решила использовать его для своего побега.

Поначалу я не была в него влюблена, но как-то вечером он вдруг пропал на целый час, и я чуть не впала в истерику. Так я впервые поняла, что люблю его. Мы ездили на природу и занимались любовью. Иногда мы спускались на каменистый берег под его домом. Как только Лоуренс уходил в мастерскую и там загорался свет, я бежала за Джоном. Это был наш час. Вскоре Джону стало сложно мириться с присутствием Лоуренса, и он попросил меня расторгнуть наш брак. Мне было сложно на это решиться. Ситуация выходила из-под контроля. Я хотела, чтобы Джон увез меня, но он не мог собраться с духом. Он жил в состоянии перманентного паралича воли и мучительно боялся оставить Дороти. Дороти не воспринимала меня всерьез, но Джон видел, кем он может стать для меня и как он может меня изменить. Он видел мою заурядную сторону, но видел и сторону страстную и верил, что может избавить меня от заурядности.

Мы стремились остаться наедине, хотя бы на одну ночь. Лоуренс пригласил нас всех на некую вечеринку в Тулоне. Мы с Джоном тщательно продумали предлоги, чтобы не ехать туда. Джон поступил так хитроумно, что даже я до последнего момента не знала, останется ли он со мной. Но он остался. Дороти уехала в Тулон с остальными, и мы наконец могли делать все, что заблагорассудится. Мы впервые легли в одну постель, но проснулись среди ночи, опасаясь возвращения остальных. Мы несколько часов просидели в гостиной, жалея о том, что так рано выбрались из-под одеяла. Лоуренс вернулся очень поздно. Он оставил Дороти в Тулоне — она слишком много выпила и плохо себя чувствовала. На следующий день мы поехали за ней. Она вела себя истерично, но все еще не подозревала меня ни в чем.