На поле славы

— В ту ночь Яцек сидел, точно белка, на дереве. Кто же мог бы тогда догадаться, что именно ему Господь Бог предназначил ее.

— А нам приказал оставаться сиротами! — добавил Марк.

— Помните, — спросил Лука, — как тогда стало светло от нее во всех комнатах? Светлее не стало бы и от сотни ярких свечей. А она то сядет, то встанет, то улыбнется… А как взглянет на тебя, так сразу тепло внутри станет, точно ты горячего вина выпил!.. Выпьем-ка, братцы, за наше неутешное горе!

Они снова выпили, после чего Матвей ударил кулаком по столу и воскликнул:

— Эх! Если бы она так не любила этого Яцека!

— Так что бы было? — ворчливо спросил Ян. — Думаешь, что она бы моментально влюбилась в тебя? Смотрите, какой красавец!

— Хорошо, что ты не красавец! — отвечал Матвей.

И братья начали недружелюбно посматривать друг на друга. Но Лука, обычно очень склонный ко всяким стычкам, начал их успокаивать:

— Ни для тебя, ни для тебя и ни для кого из нас! Другой получит ее и поведет к алтарю.

— Вот нам и тяжело и горько! — отвечал Марк.

— Так будем же, по крайней мере, любить друг друга. Никто нас на свете не любит! Никто!..

— Никто! Никто! — повторяли братья, мешая вино со слезами.

— А она спит себе там! — внезапно отозвался Ян.

— Спи, бедняжка! — в тон ему добавил Лука. — Лежи, как подкошенный цветочек, как овечка, растерзанная безжалостным волком. Братья мои родные, неужели этого волка никто даже за вихры не оттаскает?

— Не может быть! — воскликнули Матвей, Марк и Ян.

И снова начали ссориться, а чем больше пили, тем чаще то тот, то другой огрызался или ударял кулаком по столу.

— Я придумал! — воскликнул самый младший.

— Говори! Ради бога!

— А вот как! Мы обещали пану Циприановичу не изрубить Чурбана! Правда?

— Правда, да ты говори, не спрашивай!

— Но все-таки отомстить за нее необходимо. Сюда приедет, как здесь говорилось, старый Кржепецкий попробовать, не отдаст ли ему пан Циприанович девушку добровольно. Но мы-то знаем, что не отдаст! А?

— Не отдаст! Не отдаст!

— Ну то-то, а как вы думаете, не выскочит ли Мартьян навстречу возвращающемуся отцу, чтобы посмотреть и расспросить, чего он достиг?

— Как Бог свят, выскочит!

— Ну, а на половине дороги от Белчончки до Едлинки возле самой дороги находится смоловарня. Не подождать ли нам Мартьяна в той смоловарне?..

— Хорошо! Но к чему?

— Только шш!.. Тихо!

— Шш!..

И братья начали озираться по комнате, хотя и знали, что, кроме них, там не было ни живой души, и перешептываться. Шептались долго, то тише, то громче, наконец, лица их просияли, они допили залпом вино, обнялись и потихоньку, гуськом вышли из комнаты.

С величайшими предосторожностями оседлав лошадей, братья вывели их за уздцы из ворот, сели и поехали стремя в стремя, пока не добрались до большой дороги. Там Ян, на сей раз командовавший братьями, проговорил:

— Теперь я с Марком отправлюсь в смоловарню, а вы привезите еще до рассвета бочку с перьями.

XX

Как и предполагал ключник, старый Кржепецкий приехал на другой же день после полудня в Едлинку, но против всех ожиданий приехал с таким веселым и добродушным лицом, что пан Циприанович, имевший обыкновение дремать после обеда и потому несколько сонный, сразу точно отрезвел от удивления при его виде. Старая лисица с самого своего вступления на порог заговорила о соседской дружбе и о том, как приятно было бы для него почаще навещать друг друга, он благодарил за гостеприимство и, только покончив со всеми этими любезностями, приступил к самому делу.

— Любезный сосед, — проговорил он, — я приехал к вам с поклоном и в то же время, как вы уже, вероятно, догадались, и с просьбой, которую вы, принимая во внимание мои годы, не откажетесь любезно выслушать.

— Я рад исполнить каждое справедливое желание вашей милости, — отвечал пан Серафим.

А старик начал потирать руки.

— Я так и знал! Наперед знал! — проговорил он. — Хорошо иметь дело с умным человеком. Сразу можно поладить. Я и сыну сказал так. Поручи это мне. Если дело касается пана Циприановича, то все будет хорошо, ибо другого такого же не только умного, но и честного человека, не найти во всей округе.

— Вы слишком льстите мне!

— Нет! Нет! Я говорю еще слишком мало!.. Но приступим к делу!

— Приступим!

Старый Кржепецкий с минуту помолчал, точно ища слов, и только шевелил губами, так что подбородок сходился у него с носом, наконец, весело улыбнулся, положил руку на колено пана Стефана и сказал:

— Благодетель… вы знаете, что у нас улетел щегленок из клетки?

— Знаю! Видно, испугался кота!

— Ну, разве это не удовольствие беседовать с таким человеком! — воскликнул, потирая руки, старик. — Вот это остроумно! Ксендз Творковский лопнет от зависти, вот ей-богу.

— Я слушаю вас…

— Ну вот, просто с места, нам хотелось бы этого щегленка вернуть обратно.

— Почему бы и нет?

Пан Кржепецкий несколько раз повел подбородком в сторону носа, так как его встревожило, что дело идет слишком гладко. Однако он захлопал в ладоши и воскликнул с притворной радостью:

— Ну вот и дело с концом. Дай Бог, чтобы таких людей было побольше!