На полголовы впереди

— Они никак не могли разжечь котел. — Казалось, он относится к этому как к веселой шутке. — И знаете, почему?

Я отрицательно покачал головой.

— Не было горючего.

Я с недоумением взглянул на него.

— Но ведь... Они же могли заправиться?

— И заправились, будьте уверены, — сказал он. — Только два дня назад залили полный бак, а? Когда мы прибыли в Банф. Или думали, что залили. Но когда мы посмотрели, из донного слива вытекали последние капли, а его открывают только изредка, когда надо промыть бак, а? — Он выжидательно посмотрел на меня весело блестящими глазами.

— Кто-то украл горючее?

Он усмехнулся:

— Либо слил его из бака, либо его вообще не заливали, а слив открыли, чтобы замести следы.

— И много горючего вылилось на землю? — спросил я.

— Вы не такой уж плохой детектив, да? Много.

— Что вы по этому поводу думаете?

— Я думаю, что его вообще не залили сколько нужно, — вероятно, ровно столько, чтобы мы могли отъехать подальше от Лейк-Луиз, и приоткрыли слив, чтобы мы подумали, будто все горючее случайно вытекло по дороге, а?

Только они просчитались. Слишком широко открыли слив. — В голосе его слышался смех. — Вот была бы история, если бы поезд остался без отопления в горах, а? Поморозились бы все лошади. Скандал!

— Вас это, кажется, не очень волнует.

— Но ведь этого не случилось, верно?

— Пожалуй, да.

— Мы все равно должны были заправляться снова в Ревелстоке, — сказал он. — Это здорово подпортило бы ваш грандиозный банкет, а? Но умереть никто бы не умер. Сомневаюсь даже, чтобы кто-нибудь обморозился, все-таки сейчас не январь. Температура здесь после захода солнца опускается ниже нуля, это будет довольно скоро, но дорога идет по долинам, не по горам, а? И потом в вагонах нет ветра.

— Но было бы очень неуютно.

— Очень. — Глаза его сияли. — Когда я уезжал из Банфа, там была такая суматоха — прямо осиное гнездо. Пытались выяснить, кто это сделал.

Меня все это привело в не столь беззаботное настроение, как его.

— А может что-нибудь еще случиться с поездом? — спросил я. — Например, вода в котле есть?

— Можете не волноваться, — успокоил он меня. — Воду мы проверили. До самого верхнего крана. Бак полон, как и положено. Котел не взорвется.

— А как насчет двигателя?

— Мы облазили каждый дюйм, а? Но горючее украл всего лишь какой-то обыкновенный жулик.

— Вроде того обыкновенного жулика, который отцепил вагон Лорриморов?

Он со скептическим видом задумался.

— Согласен, именно этот поезд мог особо заинтересовать психов, потому что шума из-за него получится больше, а только этого им и надо. Но связи между обоими происшествиями не видно. — Он усмехнулся. — Украсть могут что угодно, не только горючее. Однажды кто-то украл восемь этих голубых кожаных стульев из вагона-ресторана. Подъехал на машине, когда поезд отстаивался на запасном пути станции Мимико, в Торонто, подогнал фургон с надписью «Ремонт мебели» на борту и просто так погрузил туда восемь новеньких стульев, а?

Больше никто никогда их не видел.

Он взялся за бумаги, разложенные на столике, и я, расставшись с ним, направился в вагон-ресторан, но не прошел и двух шагов, как вспомнил про человека с костлявым лицом, достал его фотографию и вернулся к Джорджу.

— Кто это? — спросил он, слегка нахмурившись. — Да, по-моему, он едет этим поездом. Он был в Банфе, когда мы стояли на боковом пути... — Он задумался, пытаясь припомнить. — Сегодня днем, а? — вдруг воскликнул он. — Точно. Когда сцепляли поезд. Понимаете, лошадей привезли утром из Калгари с товарным составом — их вагон прицепили головным. Его оставили на боковом пути. Потом наш локомотив подобрал сначала вагон с лошадьми, потом вагоны с болельщиками... — Он снова задумался. — Этот человек — он был на перроне, рядом с поездом, стучал палкой в дверь вагона с лошадьми, из него вышла эта наша дамочка-дракон и спросила, что ему нужно, а он сказал, что должен кое-что передать конюху, который состоит при серой лошади, и дамочка-дракон велела ему подождать и привела этого конюха, только он сказал, что это не тот конюх, а? А этот конюх сказал, что тот конюх сошел в Калгари, и он вместо него, и тогда ваш человек с фотографии ушел. Я не видел, куда. То есть не поинтересовался.

Я вздохнул:

— Не видно было, что этот человек рассержен или что-нибудь в этом роде?

— Не заметил. Я пошел туда перед отправлением и спросил мисс Браун, все ли в порядке, и она сказала, что все. Сказала, что конюхи там, при своих лошадях, ухаживают за ними, и занимались этим весь день, и пробудут там до самого отправления. Все лошади у нее под хорошим присмотром, а? И конюхи тоже. К ней не придерешься, а?

— Нет.

Он протянул мне фотографию, но я сказал, чтобы он оставил ее у себя, и осторожно спросил, не может ли он, если у него найдется время, показать ее проводникам спального вагона для болельщиков, чтобы наверняка знать, не ехал ли этот человек среди пассажиров от самого Торонто.

— А что он такого сделал? Уже что-то успел?

— Запугал одного конюха до того, что он сбежал.

Джордж уставился на меня:

— Не такое уж страшное преступление, а? — Глаза его смеялись. — За это большой срок не дадут.