На полях Гражданской…

В сентябре донской корпус генерала Мамонтова пронесся по тылам красных, побывал в Тамбове, в Ельце, в Задонске, в Землянске. Я прилежно вымеряла расстояние по географическим картам, которое отделяло нас от них.

Русановы рассказывали, как в Ерофеевку, это в трех верстах от Землянска, прискакали донцы.

– Где коммунисты? – спрашивали.

Им крестьяне:

– В соседнем селе есть двое. Один в поле пашет, а другой спрятался в лозняке.

Донцы поскакали в поле и привели коммуниста, другого выловили в камышах и увели с собой.

Брат Сергей собирался примкнуть к казакам, но мамонтовцы, минуя Медвежье, прошли на Воронеж. Брат хотел ехать за ним, но пока выяснял обстановку, Мамонтов оставил город и ушел на юг на соединение с кубанским корпусом генерала Шкуро.

Воронеж снова заняли красные. Вернулся и отступивший с батальоном Лебедев. Большевики озверели и хватали всех, кто хоть как-то выразил свою радость по поводу прихода белых. Грабили, казнили, их злобе не было предела. Я не могла понять, откуда в человеке могло скопиться столько жестокости. Ведь ни в отце, ни в брате, ни в себе подобного не замечала. Так что? Большевики – иные люди? Замешаны из второсортного теста? И лишь порой слышала от отца:

– Это все последствие того, как мы с ними обращались…

Папа был отчасти прав. Оказались бы помещики другими, пошли бы по стопам отца в тысяча девятьсот шестом году, так бы нам не мстили. Нас спасало только то, что во время рейда Мамонтова мы оставались безвыездно в Медвежьем.

Глава 2

1

К счастью, через три недели Воронеж опять взяли белые и жуткая вакханалия прекратились.

С приходом белых вернулось бабье лето. Бархатный ветер сметал редкие тучи за горизонт. Тепло огромными валами катило с юга. Оттуда пришло и освобождение. Улицы Воронежа утопали в потоках публики. Весь город высыпал на мостовые встречать казаков корпуса Шкуро. Ликующие воронежцы бросали цветы, плакали. Считали, что большевикам приходит конец и они сюда больше никогда не вернутся. Ведь никто тогда и подумать не мог об обратном. В такое время мы с братом Сергеем не смогли усидеть дма, запрягли лошадь в коляску и поехали в Воронеж.

Большая Дворянская представляла собой великолепное зрелище. Дамы в нарядных платьях, мужчины в спрятанных при большевиках в сундуки мундирах запрудили мостовые. Мы оставили коляску у ограды Смоленского храма и за толпой поспешили к гостинице «Бристоль». С балкона гостиницы выступал молодой генерал в кубанской шапке, крестах и эполетах.

– Ну что, граждане воронежцы! – генерал держался руками за перила. – Я мобилизовывать вас не буду. Кто хочет, тот сам к нам придет. Раздавать обмундирование и оружие тоже не буду, чтобы не растащили. А сначала я вас накормлю!

Из толпы раздалось «Ура!»

Я всматривалась в военных, которые окружили генерала, на балконы слева, справа, выше, в стекла огромных окон гостиницы и искала лицо, похожее на лицо генерала, с такими же белокурыми, вьющимися волосами, но как бы более благородное, с более выразительными глазами и большим лбом. Я не сомневалась, что с добровольцами придет он. Если, конечно, к тому времени не сложил голову на полях сражений. Но в это не верила, и мои мысли оберегали его.

Когда генерала сменил мужчина в штатском, я посмотрела на брата.

– Я тоже ищу, – сказал Сергей.

Мы пробрались к высоченным дверям гостиницы, где накануне находился штаб обороны красных, а теперь стоял казак в башлыке.

– Скажите, вы ничего не знаете о полковнике Новикове? – спросила я.

– Здесь штаб Кубанского корпуса генерала Шкуро.

– Ну да, конечно… О Вячеславе Митрофановиче?

– А, Вячеслав Митрофанович?.. А, он собирался в газету… Чи «Курьер», чи «Телеграф» какой-то…

– Помнишь, Оленька, выходила такая газета «Воронежский телеграф». Ее большевики закрыли, – напомнил мне брат.

– А где эта газета?

– Рядом…

Мы поспешили к следующей двери. В узкой комнатенке за столиком с гнутыми ножками что-то писал мужчина в очках, а рядом стоял… Стоял… Мне сделалось плохо…

– Вячеслав Митрофанович, штабс-капитан Алмазов! – доложил брат.

– Ольга? – Новиков отрешенно посмотрел сквозь меня.

«Он что, не ожидал увидеть?» – Я не могла прийти в себя.

– Давайте выйдем…

– Вячеслав Митрофанович! Это я – Оля Алмазова! Вы что, не узнаете? – чуть не заплакала.

– Узнаю, узнаю! Как же не узнать? Как? – Его лицо вспыхнуло доброй улыбкой, и он произнес. – Простите…

– Что с вами?

– Моего брата Леонида убили. Вот, выкопали останки священников и среди них…

– Как?! – я зажала рот.

Вспомнила, что у Новикова брат был тоже полковником. Сразу забыла о себе, желая как-то утешить Вячеслава Митрофановича. Он попросил извинения и вернулся в редакцию готовить свежий номер газеты, а я осталась ждать, радуясь встрече и вместе с тем небывало волнуясь.

Он появился, но скрылся в штабе корпуса. А когда стало темнеть, наконец-то подошел ко мне:

– Я в вашем распоряжении!

Вокруг тысячами разноцветных ламп горели витрины магазинов, играла музыка, город гудел, словно проснувшись после долгой спячки. Я терялась, хотела предложить Вячеславу Митрофановичу повести меня в сквер к памятнику Петру Первому, в Бринкманский парк.