На полпути к себе

Я оторопело уставился на тёмную воду, вязким зеркалом растёкшуюся в шаге передо мной. Едва не влез ведь... Только не хватало искупаться в ледяной воде! Ну, не совсем ледяной, преувеличиваю, конечно, но... Я и в жару ухитряюсь простудиться, так что ближе к зиме — сами боги велели...

Рябь хрусталиками всколыхнула поверхность реки. За сотню гребков от меня. За полсотни. Совсем близко...

— Светлых ночей, dan-nah! — озорные лужицы глаз, прозрачная кожа, волосы, ручейками стекающие на обнажённые плечи.

Водяничка.

— Тёплой зимы, милая, — улыбнулся ваш покорный слуга.

— Вы знаете, что пожелать, dan-nah, — бледные губы изогнулись в довольной гримаске. — Пришли попрощаться?

— С чего ты взяла? — удивился я.

— Люди, которые приходят к реке парами, редко хранят молчание, — невинно пояснила водяничка. — Вы скоро уедете...

— Не буду отрицать, — киваю. — Пожалуй, стоит попрощаться. На всякий случай...

— Прощаются не на «случай», а на «время»! — мудро заметила малышка.

— И как долго ты не хочешь меня видеть? — нарочито небрежно осведомился я.

— Да век бы... то есть, нет... то есть... — струсила водяничка.

— Не бойся, милая: если я и вернусь к твоей реке, то очень нескоро.

— Это хорошо, — обрадовалась она.

— Надоело рыбу таскать? — грозно нахмурился я.

— Да как Вы такое подумали?! — оскорбилась водяничка. — Да я хоть каждый день... Я...

Она осыпалась сотнями капель. Я удивлённо поднял бровь. Это ещё что за выходки? Обиделась? Я же только пошутил...

— Вот, возьмите! — когда внучка Хозяина Реки снова приняла подобие человеческого облика, в её руках затрепыхалась крупная рыбина. Россыпь пятен по тёмному серебру чешуи. Ольмский лосось? Здесь? Откуда? А впрочем, река берёт своё начало в предгорьях, и вполне...

— Прощальный подарок? — мой взгляд последовал за стремительным полётом рыбы. Вплоть до его завершения у кромки тростника.

— Всё бы Вам смеяться... — надула губы водяничка.

— Извини, я не хотел тебя обидеть... — привычно смущаюсь.

В сознание колокольным звоном ударили слова Магрит. «Извиняться нужно только за то...» Знаю, знаю, сестрёнка! Но позволь мне — пока я ещё не решил, кем являюсь — позволь ошибаться и делать глупости... Я исправлюсь, обещаю! Как только пойму, в чём состоит моя природа. Но, фрэлл подери, почему мне так не хочется это понимать?!...

— Как dan-nah может обидеть? — изумилась водяничка.

Правильно, милая. Любое слово хозяина — закон. Но я не хочу быть «законом». Ни для кого. Даже для мелкой речной нежити... Не хочу. Приказывать? О, нет! Я не чувствую в себе ЭТОЙ силы... Да, мне не дадено умение ни исполнять чужие приказы, ни раздавать свои. Слишком тонкое искусство: приказ должен быть поставлен так, чтобы непременно оказаться выполненным. Слишком опасное: приказывая, берёшь на себя ответственность за судьбу тех, кто выполняет твою прихоть...

— Забудь, — я махнул рукой. — Лучше ответь на вопрос: о чём ведунья говорила с Рекой?

Водяничка провела ладонью по воде. Прозрачные пальцы прошли сквозь хрусталь речного зеркала, не потревожив ни капельки.

— Она хотела знать о Вас.

— Узнала?

Малышка недоумённо посмотрела на меня:

— Как Вы могли так подумать?!

— «Как» подумать?

— Если мы живём в реке, это не значит, что мы не чтим Старших! — вздёрнула носик водяничка.

— Я не это имел в виду... Что вы сказали ведунье?

— Правду.

— Какую? — продолжил допытываться я.

— Вы — dan-nah, — она бесхитростно улыбнулась.

Верно, милая. «Хозяин» — что ещё можно сказать? Всё равно, что, услышав в ответ — «солнце», переспрашивать: а что это такое? Речная нежить и не думала изворачиваться. Вся беда в том, что даже самую правдивую правду способен понять только тот, кому ведома истина...

— Спасибо.

— За что, dan-nah? — удивилась водяничка.

— За рыбу! — фыркнул я.

— Да не за что... — она немного растерялась.

— Вот что, милая... Ведунья, конечно, поступила дурно... Это ведь она приказала твоему деду перевернуть лодку? — водяничка энергично закивала. — Я так и думал. Не сердитесь на неё, малыши. Она — женщина добрая, хоть и глупая. Не чините ей хлопот, хорошо?

— Не будем, — согласилась водяничка. — А если спросит?

— О чём?

— Ну... кто за неё вступился?

— Скажите, что я. Впрочем, она и так догадается.

Я прошёлся вдоль берегового ивняка, подыскивая подходящую ветку. Наконец, выбрал, отломил и просунул рогатинку под жабры лосося.

— Попрощаемся, милая?

— Попрощаемся! — очень серьёзно кивнула водяничка.

— Что же ты на сей раз не желаешь мне Высокого Полёта? — язвлю напоследок.

Малышка посмотрела на меня своими глубокими, как омут, глазами древней старухи.

— Вы уже нашли своё Небо, dan-nah, и высота полёта теперь зависит только от размаха крыльев Вашей души, а не от пустых пожеланий малых духов...

Я застыл, не зная, возразить или отшутиться, а она улыбнулась.