«На полпути в ад»

— Вот тебе и на, оказались на месте преступления! — задумчиво произнес Бак. — Сам видишь, док, как вышло. Тут надо как следует мозгами пошевелить. Мы ведь с тобой давние дружки. Кореша, можно сказать.

— Кореша-то кореша, но подумать надо, — подхватил Бад. — Дело ведь серьезное. Да, были побудительные мотивы, но закон есть закон. И по закону могут привлечь за соучастие.

— Ты что-то сказал про побудительные мотивы, — непонимающе произнес доктор.

— Сказал, — согласился Бак. — И ты — наш друг. Если считать, что у тебя смягчающие вину обстоятельства…

— Надо тебя как-то выручать, — сказал Бад.

— Смягчающие вину обстоятельства? — переспросил доктор.

— Раньше или позже, кто-нибудь все равно бы тебя просветил, — заверил его Бак.

— Могли просветить и мы, — признал Бад. — Только… Знаешь, думали, а за каким чертом?

— Могли, — подтвердил Бак. — И едва не просветили. Пять лет назад. Когда ты на ней еще не женился. И полгода не прошло, как ты здесь поселился, но мы как-то к тебе прониклись. Думали, надо бы тебе намекнуть. Говорили между собой об этом. Помнишь, Бад?

Бад кивнул.

— Вот ведь как бывает, — сказал он. — Насчет дома Джессопа я тебе сразу все выложил на тарелочке, все как есть. Ни за что бы не позволил, док, чтобы ты его купил. Ну, а женитьба-это штука деликатная. Могли сказать, да не сказали… — Да, тут мы виноваты, — откликнулся Бак.

— Мне уже пятьдесят, — сказал доктор. — Наверное, для Айрин я староват.

— Да будь тебе хоть двадцать один, будь ты хоть Джонни Вейсмюллер [3], ни черта бы не изменилось, — уверил его Бак.

— Я знаю, многие считают, что идеальной женой ее не назовешь, — сказал доктор. — Может, так оно в есть. Она молода. Полна жизни.

— Да перестань ты! — резко бросил Бак, глядя на сырой цемент. — Ради бога, док, перестань. Доктор провел рукой по лицу.

— Не всем нужно одно и то же, — сказал он. — Я суховат. Про меня не скажешь, что у меня душа нараспашку. А Айрин — она человек живой, общительный.

— Это точно, — согласился Бак.

— А хозяйка из нее никудышная, — продолжал доктор. — Сам знаю. Но ведь мужчине не только это требуется. Она умеет наслаждаться жизнью.

— Угу, — поддакнул Бак. — Что было, то было.

— Это меня в ней и привлекает, — пояснил доктор. — Потому что самому мне этого не дано. Ну, хорошо, нельзя сказать, что она очень умна. Пусть даже она дурочка. Мне все равно. Пусть лентяйка. Пусть она неорганизованная, у нее семь пятниц на неделе — пусть! Я сам организован так, что дальше некуда. Зато она умеет наслаждаться жизнью. И это прекрасно. Значит, она сохранила детскую наивность.

— Да. Если бы это было все, — сказал Бак.

— Но, — продолжал доктор, выкатывая на него глаза, — тебе, похоже, известно что-то еще.

— Это известно всем, — уточнил Бак.

— Скромный, приличный человек приезжает сюда и берет в жены местную потаскушку, — с горечью произнес Бад. — И никто ему ни слова. Все просто наблюдают.

— И посмеиваются, — добавил Бак. — А мы с тобой, Бад, вместе с остальными.

— Мы ей сказали, чтобы наперед поостереглась, — вспомнил Бад. — Мы ее предупредили.

— Кто ее только не предупреждал, — сказал Бак. — Но потом всем опостылело. Когда дело дошло дошоферни…

— Но мы, док, мы никогда, — взволнованно доложил Бак. — Особенно после твоего приезда.

— Город будет за тебя, — заверил Бак.

— Толку от этого, если судить будут в суде графства, — заметил Бад.

— Господи! — внезапно воскликнул доктор. — Что же мне делать? Что же мне делать?

— Давай как-нибудь ты, Бад, — сказал Бак. — У меня звонить в полицию рука не поднимется.

— Спокойно, док, — заговорил Бад. — Не убивайся. Слушай, Бак. Когда мы сюда вошли, на улице никого не было, верно?

— Вроде никого, — подтвердил Бак. — Но что мы в погреб спустились, этого точно никто не видел.

— Значит, в погреб мы не спускались, — подытожил Бад, подчеркнуто обращаясь к доктору. — Ты понял, док? Мы покричали наверху, покрутились в доме минуту-другую и убрались восвояси. А в погреб не спускались.

— Если бы это было так, — с тяжелым сердцем выдавил из себя доктор.

— Ты просто скажешь, что Айрин пошла прогуляться и так и не вернулась, — поучал Бак. — А мы с Бадом поклянемся, что видели, как она ехала из города с каким-то типом… ну, допустим, в "бьюике". Все поверят, не сомневайся. Мы это провернем. Только попозже. А сейчас нам надо смываться.

— Главное, ты запомни. Стой на своем. Мы сюда не спускались и вообще тебя сегодня не видели, — повторил Бад. — Пока!

Бак и Бад поднялись по ступенькам, осторожничая сверх всякой меры.

— Ты лучше эту… эту штуку прикрой, — посоветовал Бак на прощанье, полу обернувшись.

Оставшись один, доктор сел на пустой ящик и обхватил голову руками. Он так и сидел в этой позе, когда дверь веранды снова хлопнула. На сей раз он не вздрогнул. Просто стал вслушиваться. Открылась и закрылась дверь в дом. Женский голос прокричал: — Э-гей! Э-гей! Я вернулась. Доктор медленно поднялся.

— Я внизу, Айрин! — откликнулся он. Дверь в погреб отворилась. У основания ступеней стояла молодая женщина.

— Представляешь! — воскликнула она. — Опоздала на этот дурацкий поезд.