На полпути в ад

Фред переговорил с миссис Хеджес, которой он с самого начала пришелся по сердцу. То есть к кочевому люду она всегда относилась свысока, и скажи ей кто раньше, что она позволит родной дочери выйти замуж за одного из фургонной братии, ее бы хватил паралич, тут все правильно. Но добро — оно добро и есть: этот Фред Бейкер не из таких, это ясно и слепому ежу. Добродетель свою он сохранил, и даже с лихвой, ибо его разговоры свидетельствовали, что он был невинен как только что явившийся на свет младенец. Больше того, несколько человек из самых осведомленных в деревне согласились, что его честолюбивые помыслы в отношении свиньи Мэри никоим образом не безосновательны. Кто же не слышал о подобных даровитых созданиях, как они возлежат на снежно-белых простынях в самых шикарных столичных гостиницах, лакают шампанское будто молоко и приносят своим удачливым хозяевам по десять, а то и по двадцать фунтов стерлингов в неделю.

Поэтому миссис Хеджес с улыбкою согласилась, и Рози стала настоящей, подлинной и надлежащей Фредовой нареченной. Зимой ему предстояло копить каждый пенни, ей — шить и петь, а весной, когда он вернется, они должны были сыграть свадьбу.

— На Пасху, — предложил он.

— Нет, — возразила миссис Хеджес, посчитав на пальцах, — в мае. Тогда досужим языкам и фургон не поможет.

Фред не имел ни малейшего представления о том, к чему она клонит, ибо столько лет провел в одиночестве, что никто не просветил его относительно вполне определенных вещей, какие обязан знать каждый молодой человек. Однако он полностью осознал, что по уфферлейским понятиям такой срок от помолвки до свадьбы невообразимо короток и означает великую уступку быстроте и напору зрелищного промысла. Поэтому он почтительно согласился и отправился в разъезды.

"Моя милая Рози!

Вот мы и в Больвике после Ивсхема и там хорошо выступали в субботу вечером. Мэри все умнеет тут и говорить не о чем сейчас составляет четыре новых слова а всего значит будет тридцать шесть и когда ей говорю cлушай Мэри тебе нравится Больвик или Ивсхем или другое какое место она по буквам составляет ОЧЕНЬ и все очень довольны. Она в прекрасном здоровии чего и вам желаю. Она похоже понимает каждое мое слово и с дня на день все больше походит на человека. А сейчас боюсь мне нужно занятся ужином она всегда требовает ужин особливо когда я к вам пишу.

Со всей любовью Фред +++".

В мае все яблони стояли в цвету, так что свадьба у них была яблоневый цвет, что в тех краях считается верной приметой цветущих дней. После свадьбы они поехали автобусом в городок — забрать фургон, оставленный на конском дворе. По дороге Фред попросил Рози обождать и нырнул в кондитерскую, откуда появился с огромной коробкой шоколадных конфет. Рози от счастья вся расплылась в улыбке.

— Это мне? — спросила она.

— Ага, — ответил он, — а ты отдашь ей, как только она тебя увидит. Она за них душу отдаст. Я хочу, чтоб вы с ней как следует подружились.

— Хорошо, — сказала Рози, у которой было самое доброе сердце на свете.

Через минуту они свернули во двор; вот и фургон.

— Ах, какая прелесть! — воскликнула Рози.

— Сейчас ты ее увидишь, — произнес Фред. На звук его голоса изнутри отозвались пронзительным визгом.

— Вот и мы, старушка, — возгласил Фред, открывая дверцу. — Со мной подруга, будет помогать за тобой ухаживать. Смотри-ка, что она принесла, — тебе понравится.

Рози увидела свинью средних размеров — телесного цвета, чистую, в роскошном ошейнике. Глазки у свиньи были маленькие и довольно сметливые. Рози поднесла конфеты; их приняли без шумных изъявлений признательности.

Фред впряг старую лошадку, и вскоре они уже тряслись на запад, взбираясь на пологие холмы. Рози сидела с Фредом на козлах; Мэри наслаждалась послеполуденным сном. Там, где на макушке дальнего холма дорога разделяла лес, небо в просеке начало быстро алеть. Фред свернул на зеленую тропинку, и они расположились на ночевку.

Он разжег печурку, Рози поставила на огонь картошку, начистить которой пришлось изрядно, — у Мэри, судя по всему, аппетит был отменный. Рози сунула в духовку исполинский, рисовый пудинг и быстренько приготовила все остальное.

Фред накрыл стол на три прибора.

— Однако, — заметила Рози.

— Что такое? — откликнулся Фред.

— Она что, сядет с нами за стол? — спросила Рози. — Это свинья-то?

Фред покрылся смертельной бледностью и поманил ее из фургона.

— Не смей так говорить, — произнес он. — Если будешь так говорить, она ни в жизнь к тебе не привяжется. Ты что, не видела, как она на тебя посмотрела?

— Еще бы не видела, — ответила Рози. — И все-таки… Впрочем, ладно, Фред. Вообще-то мне все равно. Просто показалось, что не все равно.

— Сама убедишься, — продолжал Фред. — Ты думаешь об обычных свиньях, но Мэри другая.

Мэри и вправду оказалась сравнительно опрятным едоком. Тем не менее она раз или два бросила на Рози из-под блестящих соломенных ресниц какой-то загадочный взгляд. Рисовый пудинг она не без презрения развалила пятачком.

— В чем дело, старушка? — поинтересовался Фред. — Мало сахару положили? Ничего, простим ей по первому разу.