На полынных полях

К власти нахрапом прорвались политические сутенёры, которые деловито вывели Россию на мировую панель и стали предлагать её попользовать любому, кто положит деньги на их личные зарубежные счета…

***

Жёлтым утром в самом начале осени 1994 года одинокий мужчина лет сорока в сером костюме сидел в кафе на Арбате и листал газету над чашкой с остывающим кофе.

Заведение уже претендовало на элитарность – отсекало простую публику умопомрачительными ценами.

В лице мужчины не было ничего примечательного, во всяком случае, с первого взгляда оно не запоминалось. Зато в его плечах и фигуре, в скупых движениях присутствовало нечто, отчего две девицы, болтавшие за угловым столиком поодаль, неосознанно волновались и постреливали в незнакомца томными взорами.

Пытаясь привлечь внимание, они то и дело поправляли что-то в причёсках, грациозно меняли позы, чтобы выгоднее обозначить свои округлости.

К разочарованию девиц, мужчина даже ни разу не посмотрел в их сторону, а спустя полчаса и вовсе поднялся и, слегка прихрамывая, вышел на улицу.

У древнего Арбата всегда была своя мистика. На углу Староконюшенного переулка на перевёрнутом ящике из-под «Пепси» сидел с гитарой некто сильно бородатый в чёрной широкополой шляпе и пел хриплым голосом для небольшой кучки слушателей. В жестяной банке у ног музыканта тосковала кучка мелочи с парой скомканных бумажных купюр.

Человек из кафе, проходя мимо, успел уловить несколько слов, и ему показалось странным и удивительным, насколько точно легли эти слова на его настроение именно в данный момент:

«Магнитные бури, берег потерян,
Ветер над морем жёлт,
А компас, которому курс доверен,
Не видит пути и лжёт…»

Человек невольно приостановился и даже обернулся, надеясь услышать продолжение песни, но она оборвалась, а её исполнитель высыпал из банки в ладонь свой невеликий гонорар и встал. Кто-то слушателей несколько раз хлопнул в ладоши – концерт завершился.

По всей улице торговали картинами, рябило в глазах от ярких матрёшек и прочего мелкого сувенирного хлама, явно предназначенного для иностранцев.

Пройдя ещё немного в сторону Смоленской площади, мужчина в сером костюме задержался у прилавка, где была выложена военная атрибутика: эмблемы, кокарды, нашивки, значки и прочая блестящая мелочь.

Вертевшийся поблизости блудоглазый тип тут же тронул его за рукав:

– Орденами интересуетесь?

Мужчина вопросительно вскинул брови.

Блудоглазый оглянулся по сторонам и вытащил из сумки прямоугольный футляр из-под очков. Когда он его раскрыл, на чёрной бархатке внутри багрово блеснули два ордена Красной звезды.

На лице мужчины вроде бы ничего и не отразилось, но торговец мгновенно захлопнул свой футляр и шустрой испуганной крысой шмыгнул в толпу.

Человек в сером костюме помрачнел и медленно пошёл дальше. Ему не было нужды покупать ордена, ему просто стало больно и мерзко, словно на этой несусветной барахолке, в которую превратилась в эти дни страна, продавали и его самого, и ещё многих и многих людей, для кого цвет солдатского ордена был цветом реально пролитой крови…

Уже в гостиничном номере из выпуска дневных теленовостей человек узнал, что утром на одном из подмосковных просёлков в изрешечённой автоматными очередями машине обнаружены трупы отставного генерала КГБ и его водителя.

Ещё до того, как прозвучала фамилия генерала, человек понял, почему не состоялась сегодня его встреча в кафе на Арбате.

Всё складывалось очень скверно, до невозможности скверно.

Пока генерал был жив, он один мог подтвердить, что подчинённая ему специальная группа офицеров действовала по приказу и в интересах государства, а иначе человек в сером костюме и его товарищи автоматически превращались в опасных международных преступников…

Часть первая

Глава 1

Игорь Болотников имел боевые ордена, количество которых почти совпадало с числом шрамов на его теле, хотя шрамов было больше.

Но, как орденов Болотникова, так и шрамов его почти никто не видел, исключая тех, конечно, кто награды вручал, а раны лечил…

Ордена хранились в сейфе у начальства. А военная судьба несла Игоря по горячим точкам мировой политики, где непримиримые интересы великих держав проявлялись жестокими схватками между местными царьками и вождями всех мастей в искусно спровоцированных извне кровопролитиях.

Он был офицером военной разведки.

В отличие от «паркетных» разведчиков, которые в дипломатических фраках или в иных благопристойных костюмах нелегалов годами вытаптывают нужную информацию, Игорю и его сослуживцам чаще всего приходилось работать в режиме марш-броска, в кровище и вонище чужих войн и революций, нередко в чужом камуфляже и под чужими знамёнами.

И был случай, когда «паркетные» в одной знойной стране получили приказ немедленно и – любой ценой – живым переправить в Москву военного советника при местном вожде. Раненый советник лежал в госпитале без сознания, на грани жизни и смерти.