На пороге чудес

— Доктор Сингх, сначала послушайте, что я вам скажу. У меня нет сил повторять это. Я никуда не поеду, и если я умру до того, как у вас появится шанс меня спасти, бремя ответственности будет целиком на мне. Не заставляйте мистера Фокса везти меня в больницу. Тогда рухнут все его мечты, а следовательно, и мои мечты. Я не хочу жертвовать потенциальной вакциной от малярии ради койки в больнице Манауса. Я прошу вас сделать эту операцию, чтобы мне не пришлось заставлять Алена Сатурна. Не понимаю, почему вы считаете невыполнимой такую простую просьбу.

Марина молчала, обдумывая ужасную ситуацию. В конце концов ей ничего не оставалось, как кивнуть.

— Конечно, есть все основания предполагать, что это меня убьет.

Доктор Свенсон открыла глаза и взглянула на Марину:

— Трудно сказать, то ли это побочное действие препарата, то ли возрастной фактор. Закончу я на этом свою жизнь или нет, будет видно, но я хочу, чтобы вы знали: препарат готов, по крайней мере его репродуктивный аспект. Мистер Фокс может объявить об этом на весь мир. При некотором везении мы сумеем не сообщать ему эту новость еще несколько лет — пускай он финансирует нашу работу над вакциной от малярии.

Марина пожала плечами.

Слова доктора Свенсон она списала на трудную ситуацию. Через пару месяцев, когда все будет позади, профессор будет думать по-другому…

— Не надо так говорить. Вы работали над этим проектом слишком долго, чтобы отказываться от него.

— Как нам тестировать этот препарат? Я годами ела кору, в шестьдесят лет ко мне вернулись менструации. Я снова прошла через юношеские прыщи и судороги и скажу вам, что там нечем наслаждаться. Я не хочу повторять такие аспекты моей юности.

— Так пусть они найдут нормальных, здоровых волонтеров. Никто и не рассчитывает, что вы станете испытывать все на себе.

— Чтобы оценить безопасность препарата, нам придется найти много бездетных семидесятитрехлетних женщин и убедить их согласиться на оплодотворение. Велики шансы, что мы убьем многих из них в процессе испытаний.

— Да, шансы есть, — согласилась Марина и пригладила ладонью непослушные кудри доктора Свенсон.

— Давайте без нежностей, доктор Сингх. Я говорю это, чтобы вы знали, что не будете виноваты, если со мной что-либо случится. Я проделала это с собой в интересах науки и ни о чем не жалею. Вы понимаете? Все к лучшему. Мы очень близки к завершению работ над вакциной и, кроме прочего, теперь знаем, что постменструальные женщины не приспособлены к беременности. Надо запомнить это и учитывать.

— Ладно, допустим, это не получается в семьдесят три. Но не исключено, что может получиться в пятьдесят лет. Сейчас не время отбрасывать все подряд.

— Пускай пятидесятилетние довольствуются, как и раньше, зачатием в пробирке. Я не собираюсь дарить миру такую напасть и верю, что женщины перестанут испытывать судьбу и будут рожать детей в разумном возрасте, — она вздохнула. — Итак, все хорошо, все нормально. Сейчас я хочу спать и хочу, чтобы вы тоже выспались. Мы сделаем операцию завтра после полудня, когда все уедут и будет много света. Постарайтесь спровадить их пораньше. Милтон и Барбара задерживаться не станут, а вот мистер Фокс может и застрять. Когда они сядут в лодку, попросите доктора Буди вам ассистировать. Нет смысла говорить ей об этом сегодня.

— Ладно, — согласилась Марина.

Она опустила сетку над кроватью, убавила пламя в фонаре, но никак не могла заставить себя уйти.

— Вы все еще здесь? — спросила доктор Свенсон.

— Хочу подождать, когда вы уснете.

— Я умею засыпать, доктор Сингх. И не нуждаюсь в том, чтобы вы наблюдали за мной. Разве если только вы хотите у меня поучиться чему-нибудь.

Когда Марина вернулась в лабораторию, доктор Нэнси Сатурн объясняла мистеру Фоксу связь между деревьями и пурпурными мартинетами, а Томас Нкомо показывал ему диаграммы беременностей, рождения живых детей, веса ребенка при рождении, и все лгали ему — потому что о многом умалчивали.

Милтон и Барбара делали сэндвичи из магазинного хлеба, который привезли с собой. Все были при деле.

Все прекрасно ладили.

— Вы видели все это? — спросил мистер Фокс у Марины, когда она подошла.

— Видела, — ответила она. — Ведь я здесь уже давно.

— Превосходная работа. Поистине превосходная.

Теперь он улыбался ей без малейших сомнений. Он был просто счастлив. Скоро препарат будет у «Фогель», акции взлетят, а его риск будет оценен по достоинству будущими поколениями членов правления.

Доктор Буди протянула Марине сэндвич — консервированную курятину после нескольких недель консервированной ветчины.

— Как доктор Свенсон? — спросила она.

— Очень высокое давление, — ответила Марина.

Мистер Фокс озабоченно нахмурился, и она поспешила его успокоить:

— Она устала, ей просто нужен отдых, вот и все. И как можно меньше стрессов.

Такие слова она когда-то говорила своим пациенткам. Это всегда успокаивало. Мысль об отдыхе нравилась всем.

— Мы уезжаем утром, — сказал Милтон.

— Когда посмотрим на деревья, — добавил мистер Фокс.

Марина подождала еще минуту — ради памяти о былом.

Мистер Фокс снова склонился над бумагами; ей очень хотелось погладить его по голове…