На пороге империи

В коридоре стояла мертвая тишина. Каждый скрип половицы отдавался гулким эхом по дому и уходил куда-то наверх. Коробков дошел до двери кабинета хозяина, потрогал ее, и она легко отворилась. Тихон подошел к столу и сел на место покойного хозяина. Воспоминания нахлынули на него. Дверь отворилась и на пороге обозначился силуэт Фриды. Шепотом женщина спросила:

– Тихон, это ты? Я знаю, что это ты.

– Я, Фрида, я!

Женщина на цыпочках быстро приблизилась к нему и прижалась всем телом:

– Думала, что больше тебя не увижу. Каждый день вспоминала наши беседы и благодарила Бога за те минуты. Где же ты пропадал?

– Потом расскажу. Никак не думал, что ты тоже окажешься в безвыходном положении.

– Я по-любому хотела вернуться в Германию, да денег нет на обратную дорогу. Там ведь родня осталась, а здесь никого у меня нет, и работы нет. Хотела вязать носки и варежки, продавать их, так меня с рынка чуть ли ни метлой выгнали. Орали, что немчуре там делать нечего.

– Теперь послушай мою историю.

Тихон рассказал о своей лесной жизни, о стремлении вернуться к людям, об обмане, который с ним сотворили и поставили тем самым на грань самоубийства.

Фрида обрадовалась, что вместе с Тихоном будет искать выход из сложившегося положения, в котором может кроется спасение для обоих. Утром перешли в гостиную и после трапезы продолжили обсуждение плана действий. Фрида без раздумий согласилась пойти в Посольский приказ и попытаться договориться о своем отъезде в Германию. Надеялась сразу получить прием у Копытина.

Как только за ней закрылась дверь и щелкнул замок, Тихон от нечего делать пошел в кабинет покойного хозяина. И снова уселся на его место. Занавески плотно закрывали вид на улицу и этим обеспечивали спокойствие. Коробков вспомнил бабкин знак и воспроизвел его рисунок в своей памяти. Провел пальцем по поверхности стола, повторяя очертание и зигзаги. Ничего сложного в том не обнаружил и подумал, что старуха скорее всего морочила ему голову, заставляя тренироваться в начертании этой каракули. Тихон достал из своего кармана лист бумаги и повторил грифелем изображение. Каково же было удивление, когда на бумаге получилось совсем не похожее на то, что сидело в его голове.

Тихон снова начал тренироваться на поверхности стола, снова пришла к нему уверенность, но на бумаге вышло нечто несуразное. Чем дольше он занимался этим занятием, тем хуже у него получался рисунок. Сколько времени прошло он не заметил и очнулся, когда в дверь тихонько постучали. Подойдя к двери, услышал голос Фриды.

Выражение ее лица сильно напугало Тихона. Вероятно затея, придуманная Тенью и Акулиной провалилась.

– Пришла я в Посольский приказ, уткнулась на входе в ярыжку. Всех посетителей он спрашивал о причине визита. Двоих, стоявших впереди, отправил восвояси.

– А ты что ему сказала?

– Прежде, чем говорить, заплакала. После третьего требования ярыжки вытереть сопли, упала на колени и стала умолять допустить меня до дьяка Копытина.

– Небось сказал, что дьяка нынче не будет в Приказе и велел уходить?

– Ни в жизнь не догадаешься. Он попросил у меня три рубля, но только не медяками. Деньги у меня при себе были, и я согласилась.

– Прямо в наглую сказал?

– На ухо, шепотом. Я тоже не в руки ему деньги отдала, а вроде ненароком положила в карман его кафтана. Он запустил туда руку и, видимо, наощупь пересчитал деньгу.

– И в конце концов отвел к дьяку?

– Сказал, что пропуском к дьяку Копытину ведает подьячий Перепелкин, но допуск к нему стоит еще четыре рубля.

– И ты?

– Пришлось отдать. Как только деньги перешли к нему в карман, он закрыл перекладину на защелку и велел остальным посетителям ждать. Повел меня на второй этаж. Подьячий Перепелкин сидел в узкой комнатенке за дубовым столом и свернутой в трубочку бумагой бил мух, а они прилетали и прилетали целыми стаями, садились на стол и будто дразнили его. Ярыжка назвал мою фамилию и ушел. Перепелкин отложил трубочку в сторону и поинтересовался зачем я пожаловала. Сказала, что дьяк Копытин по слухам ведает возвращением немцев на родину. Подьячий достал лист бумаги и велел изложить письменно причины моего возвращения. Я предупредила, что по-русски писать не умею.

– А он?

– Он велел писать по-немецки. Видимо, знает наш язык, потому как прочел мою писанину и кивнул головой. Попросил показать паспорт, вернул его и сообщил, что встреча с дьяком Копытиным стоит двадцать пять рублей серебром.

– Чего-чего?

– Чтобы представить меня дьяку, ему надо заплатить двадцать пять рублей. Он назначил встречу на завтрашний день в полдень. Сказал, что если денег не найду, то могу и вовсе не приходить. Деньги такие у меня имеются, но они почитай последние.