На пороге легенды

Джессика ловкими движениями вывела несколько линий, которые сложились в фигуру лошади, склонившейся над невидимой травой, которая появилась позже. Берти подумала, что, наверное, любой смог бы нарисовать так, если набить руку по шаблону, как в самоучителях. Она и сама когда-то в детстве любила альбомы из серии «нарисуй сам».

Но затем Джессика поразила ее своим умением — на том же листке, рядом с уже нарисованной лошадью, девочка изобразила ковбоя. Молодого парня, сидящего под кроной дерева и держащего в руке цветочек ромашки.

— Он спешит догнать свою девушку, которую увезли в город родители, и думает о ней, — сказала Джессика. — Но лошадь устала, а он так заботится о ней, что не может заставить скакать через силу. Хоть и знает, что наверняка опоздает.

После такой невероятной истории Берти обязана была взглянуть на картину по-новому. И была поражена, что каким-то образом девочке в своем рисунке удалось передать неуловимую грусть и усталость ковбоя — в его позе, как будто взмокших волосах, в том, как он держал цветок, — не просто нюхал его, а подробно рассматривал, желая найти в нем интересующий его ответ.

— Как это у тебя получается?

— Я подумала, что было бы неплохо, если бы у этой печальной лошади появился не просто хозяин, а друг.

— Невероятно!.. Тебя кто-то учил рисовать?

— Нет, просто Майкл часто оставляет меня одну, а мне нравится рисовать все подряд.

— Почему ты называешь его Майкл?

— Папа — это по-детски. А я уже взрослая. Ну… почти…

Берти не знала, что сказать. Она посмотрела на часы и спохватилась — время прошло незаметно, а между тем уже близится полночь.

— Тебе, наверное, спать надо. Отец даже и не догадывается, что мы не спим.

— Надо, — вздохнула девочка и опять удивила Берти своим предложением: — А хотите, я вам расскажу перед сном сказку?

— Расскажи. Только ты сначала ляг.

Берти помогла Джессике переодеться в шерстяной пижамный костюмчик. По его затасканному виду и малому размеру поняла, что девочка привыкла к кочевой жизни и материнского внимания ей явно недостает.

Берти вспомнила о своей дочери, и приступ жалости к обоим детям — к Джессике, которая лежит в постели чужого ей дома, и к Ивонн, которая, быть может, уже давно спит в доме своей бабушки за сотни миль отсюда, — сковал ее сердце, защипал глаза слезами, готовыми пролиться наружу.

— Спасибо, вы добрая, — раздался в тишине голос Джессики. — Вы не думайте, мой папа тоже хороший. Он вам понравится.

Берти хотела возразить — мол, не стоит говорить об этом. Но девочка вдруг поднялась на кровати, протянула к ней руки, и, когда Берти послушно склонилась, Джессика обняла ее и поцеловала в щеку. Берти на миг показалось, что это собственная дочь целует ее — так всегда делала малышка Ивонн перед сном, когда они были дома.

Все произошло неожиданно, и Берти некоторое время еще оставалась под впечатлением. Она и не заметила, как Джессика снова очутилась под одеялом.

— Ну что ж, ты обещала рассказать сказку, — взволнованным голосом напомнила Берти.

Джессика не шелохнулась, и Берти поняла, что девочка уже спит. Она дотронулась ладонью до густых рыжих волос и нежно погладила. К тихому сопению ребенка примешивался стук насекомых, привлеченных светом лампы и бьющихся в стекло.

Берти тихонько отворила дверь и выскользнула во влажную темноту. До этого она не слышала, что пошел дождь, и теперь с удивлением увидела, что сырая трава под балконом таинственно поблескивает, отражая свет окон нижнего этажа.

6

Дойдя до своей двери, Берти вдруг вспомнила, что забыла выключить светильник у Джессики. Яркая лампа может разбудить ребенка!

Она повернула назад… и замерла. Словно в театре теней, на шторе, закрывающей балконную дверь детской спальни, отразилась мужская фигура.

Не подозревая, что его видно снаружи, Майкл Боу неподвижно застыл у входа. Он явно собирался выйти на балкон.

Берти попятилась, схватилась за мокрые перила, но рука соскользнула, и она стукнулась бедром. Раздавшийся глухой стук привлек внимание Майкла. Берти увидела, как он поднял край шторы и посмотрел сквозь стекло на улицу.

Не понимая, зачем она это делает, Берти метнулась к стене. Очутившись в нише дверного проема, нашарила ручку и потянула дверь на себя. Но та не поддалась. Берти надавила — бесполезно. Тогда она скользнула дальше — к концу балкона — и вжалась в угол.

По полу растеклось пятно света — выйдя из комнаты Джессики, Майкл Боу оперся на балконные перила локтями и в задумчивости замер, глядя вниз.

Берти притихла.

А меж тем дождь припустил. Балкон был под навесом, но порывами ветра на него забрасывало брызги. Мало того — ветви растущего у дома дерева, колеблясь на ветру, стряхивали с себя воду. И прямо на Берти. Через редкие решетки перил брызгало и в спину.

Если так пойдет дальше, я промокну насквозь! Если вам, мистер Боу, все равно, то я-то могу простудиться!..