На пороге легенды

— Еще в четвертом классе мне так хотелось, чтобы она заметила меня. А я, несмотря на все свои планы, мечты и успехи в секции бейсбола, был тогда невзрачным коротышкой. В классе были два парня, которые считали только себя вправе общаться с ней. Как уж они делили между собой роль воздыхателей, не знаю, но только любого, кто смел заговорить с прелестницей, сурово наказывали. Невозможно было справиться с ними — оба рослые, сильные. И меня, как осмелившегося однажды нарушить вето, ожидала расправа. Они подстерегли меня в раздевалке спортзала. Я зашел туда перед уроком, на меня накинули какую-то тряпку и при полном молчании одноклассников стали бить. Но эти двое не знали, что у меня есть тот самый план, от которого я не мог отступить. Я боялся не боли, не разукрашенного до неузнаваемости лица, не позора, не ругани учителей и родителей, не испытывал страха перед теми, кто меня бил, — я боялся только одного — потерять самоуважение. Да, вот с такой неожиданностью им пришлось столкнуться. Что там боль… Когда я схватил одного за ногу и укусил, он отпрыгнул и завизжал, как поросенок, и это придало мне сил. Я сорвал тряпку и бросился на второго, с силой толкнул его. Когда тот упал, снова кинулся на первого. Потом опять на второго… Кусал, бил кулаками, ногами, царапал… со стороны, может быть, это выглядело смешно. Однако им было не до смеха. Их было двое, но они ничего не могли сделать…

Майкл вздохнул, и Берти крепче прижалась к нему.

— Так я завоевал право быть с ней рядом. Мы оказались похожи — она была столь же одержима в желании выстроить свою идеальную жизнь. Отчасти, возможно, нуждалась в единомышленнике. И на тот момент я полностью выполнял эту роль. Мы окончили вместе школу, поступили в один колледж. Вместе потеряли невинность — я думаю, не потому, что нам так хотелось, а потому, что так было нужно… С успехом окончили университет. Поженились. Через год после окончания последнего курса у нас родился первенец — мальчик, Пол, за ним — девочка, Лидия. Прекрасная здоровая американская семья… А потом произошло нечто невероятное…

Берти поняла, что с этой частью рассказа у Майкла связаны серьезные переживания, потому что голос его приобрел новый оттенок. Она слушала его, затаив дыхание, боясь потревожить малейшим движением.

— Это случилось в Алабаме. К тридцати пяти годам я был самым молодым совладельцем фирмы по установке морозильных систем… Это была фирма с годовым доходом в полусотню миллионов долларов… Ты мне не веришь? Ну конечно, теперь обо мне этого не скажешь…

(Поцелуй: верю!)

— …Мы поставили оборудование на огромный молочный завод в Алабаме. Холодильные агрегаты. В Алабаме тогда стояла неслыханная жара, и наш босс очень переживал за гарантию. Меня отправили туда, чтобы никаких накладок не вышло. До Бирмингема я долетел самолетом, а там взял в прокате машину, чтобы через полштата добраться до нужного мне места. Уже был вечер, и дорога была пустынной. А ночью случилось это…

Майкл мог и сейчас вспомнить ту ночь до мельчайших подробностей.

Он выехал из Бирмингема и через два часа заметил, что не посмотрел на указатель топлива, когда брал машину. Как так получилось и куда смотрел? Как назло, до этого он проехал мимо заправки, а теперь ни одной по пути. Возвращаться? Нет, не хочется терять время.

Чтобы не заглохнуть где-нибудь, Майкл старался экономить топливо — сильно не гнал, под горку позволял машине скатываться самой, не касаясь педали газа. И вот, когда автомобиль спустился с очередного холма, двигатель заглох. Майкл посмотрел на указатель и удивился, что стрелка не на нуле. Это было странно — ведь автомобиль стоял не на уклоне, а почти горизонтально. Он постучал по доске приборов, но стрелка не шелохнулась. Попробовал завести мотор, стартер лишь пожужжал впустую, а потом и вовсе перестал реагировать на поворот ключа.

Он вышел из машины и осмотрелся — по правую и левую стороны от дороги расстилались поля с кормовыми травами, в сумраке казавшиеся бескрайними. Его удивило, что вокруг было очень тихо, как перед грозой, хотя на небе не было ни облачка — солнце уже зашло, но у горизонта все еще сохранялось белесое свечение. Пощелкивания остывающего двигателя — вот и все звуки. Не слышно было даже щебета птиц и стрекота насекомых.

Майкл вернулся к машине, дернул ручку капота. И только собрался открыть его, как слева вдруг вспыхнуло зарево. Он повернулся и зажмурился от яркого радужного сияния. Свет как неожиданно вспыхнул, так же неожиданно и погас. Но, открыв глаза, Майкл понял, что ослеп. Не до конца — он еще различал поднесенные к лицу собственные ладони, но дальше ничего не видел.