На пороге мира

На церимонии было много людей. Большинство: официальные лица. Съемка не велась. Меры безопасности обеспечивались на высшем уровне. Ведь тут присутствовал весь выпуск Академии СИБ этого года, сама региональный координатор, кураторы выпускников. А их лица не должны оказаться на каких либо записях, особенно всех вместе, дабы избежать риска в будущем.

Также тут были и все детдомовцы, близко или далеко знакомые с Гонцовой.

Была тут и Настя Каменских с Пашей Вересовым, да и вся их остальная компания.

— Лёнь, не знал, что ты орденоносец, — пожал руку Леониду Паша. — У вас с Ленкой и правда все серьезно было?

Леонид не стал отвечать на этот вопрос. Только поднял свой тяжелый взгляд, и Паша сам все понял.

— Как хоть все случилось то? Слухов много, толком ничего не известно, — спросил он.

— Утонула. В озере Нево. Судмедэксперты говорят, судорога… Свело ноги и… и все. Мстить некому.

— Судьба, значит такая… А она, что, правда капитан СИБа была? — спросил Злобин.

— Да.

— Блин, а я ей про вас с Одноглазым языком трепал. Мол авторитет, район держит, все дела… — почесал он пятерней в затылке.

— Не меньжуй, Щербатый, — серьезно ответил Леонид. — Ленка своих не сдавала.

— Ты-то откуда знаешь? — хмыкнул Злобин.

— Знаю, — просто ответил тот. Сегодня он был без своих обычных очков. И от того на «Вежливого Кролика» не тянул совершенно. Скорее уж на давящую глыбу. Спорить с ним не хотелось.

— Ты тоже из СИБа? Оттуда и блестяшки? — кивнул он на Золотые Звезды, висящие на груди Леонида.

— Нет, — ответил он. — Я из контрразведки.

— Знала, я что очкарик не прост, знала. А все равно неожиданно, — сказала Настя, подошедшая к их компании. — Дважды Герой?

— Долгая история, — не стал вдаваться в подробности он.

— А она?

— Принцу Ивану жизнь спасла на Камбодже, — кратко пояснил Леонид.

— Вместе там были?

— На Ривьеру собирались. Отдохнуть хотели. В море покупаться… — нахмурился Леонид. — Докупались.

— Ладно, не переживай так. Против судьбы не попрешь, — чмокнула его в щеку Настя.

Леонид коротко кивнул.

* * *

Прощание, похороны, застолье… День был длинный и тяжелый. Завершился он для Принца Ивана в постели с Анной. А для Леонида тренировкой в пустом зале Училища.

Он размеренно крутил учебными саблями ката и упражнения, не включая свет. Не открывая глаз.

— Я знал, что найду тебя здесь, — раздался в тишине, нарушаемой лишь тихим шелестом-свистом клинков о воздух, голос полковника Воскресенского. — Как в старом детском мультике, из тех что запомнились мне в детстве, говорил персонаж по имени Сакаки Сио, «мастер каратэ сотого дана»: «Ну любой может сомневаться в своих способностях. Когда это накатывает, просто мочи макивару. Когда испуган, просто мочи макивару. И если что-то не так, просто мочи макивару. Если потерял веру в себя, мочи макивару! Тренировка — единственное, что никогда не подведёт.»

— Инструктор, — опустил клинки и в приветствии повернулся к Алексею Викторовичу Леонид.

Полковник был экипирован в легкую, не стесняющую движений, ферритовую броню. В руках держал четыре сабли в ножнах.

— Я слышал про Меконг, Леонид, — сказал он и положил сабли на пол.

— Осуждаете? — склонил голову на бок Лёня.

— Нет, — ответил Воскресенский, распрямляясь. — То, что мы с тобой практикуем — сабельный бой. Это искуство быстро убивать. Учиться этому, ни разу не почувствовав, как клинок в твоих руках рассекает плоть врага, все равно что учиться сэксу, дроча в яблочный пирог. Вроде что-то похожее есть, но суть совершенно другая и смотрится смешно.

— Вот как? — склонил голову к другому плечу Лёня. Сейчас он не был тем потухшим созданием, что третьи сутки ходило по Новопитеру, механически выполняя какие-то действия. Нет, сейчас он был собран, спокоен, уравновешен. На лице его не играла улыбка «Ангела», взгляд его не поливал окружающее пространство «лучами тепла и любви».

Он был спокоен, собран, уравновешен. Взгляд его был внимательным, острым и цепким. Лицо бесстрасным. Не выражающим ничего. Никаких эмоций. Чистый лист, гладь воды. Словно бы у него и вовсе нет лица. Только глаза, и те, все равно, что оптические блоки системы наведения. Но при том живые, подвижные.

Он был собой в эту минуту. Таким, каким его не знал никто из ныне живущих. Тем самым «Объектом 11013», самым страшным детищем лаборатории Л-51.

Дело в том, что все три проекта Л-51 стопроцентно сработали на тринадцатом. И выжил мальчик лишь потому, что ему повезло с порядком этих проектов.