На пороге мира

– Итак, – взяла слово Гонцова, – закрепиться на космодроме возможности нет, на подходе тяжелая техника, а после того, что тут Леня устроил, живыми нас брать не будут даже ради сына императора. Принимаем решение – уйти в джунгли, к повстанцам. Контакт уже налажен. Следующая связь ровно через двадцать один день из этой же башни в Меконге.

– Продержитесь, лейтенант? – спросил Сонин. – Три недели в джунглях… Не угробите подопечных?

– А у вас есть другой вариант?

– Спасательная экспедиция из крутых спецов. Мы сможем быть на планете через двадцать восемь часов.

– Мы не против помощи. Но где нам вас ждать? К тому же учтите, передачу могут перехватить, и место встречи, назначенное сейчас по этому, заметьте, открытому каналу, станет небезопасным.

– Что ж, вы правы, лейтенант…

– Младший лейтенант, – поправила она полковника.

– Не надолго, – позволил себе улыбку Сонин. – Главное – выживите и не потеряйте подопечных.

– Куда они от нас денутся? – усмехнулась Гонцова. – Леня их из-под земли достанет, если что.

– Группу мы все равно подготовим и постараемся прислать как можно быстрее. Искать будем среди повстанцев. Возможно, удастся вытащить вас раньше трех недель.

– Вас поняла. Конец связи, – сказала она, и экран погас.

Угрюмова повернулась к Иванову.

– Майор, запись разговора немедленно откопировать и подготовить к передаче. Полковник Сонин скажет вам, куда передавать.

– Слушаюсь, – встал тот и покинул кабинет.

– Камбоджа, значит, – вздохнул Сонин, доставая коммуникатор.

Следующие десять минут он был сильно занят, делая звонки в нужные службы, для организации дальнейшей работы и спасательной экспедиции. Но вот срочные распоряжения отданы, осталось ждать.

– Можете показать досье на этого Леонида?

– Естественно, – ответила Угрюмова, включая один из терминалов, стоящих на конференц-столе.

Пара минут, и искомое, наиболее полное досье на Жестянкина открыто.

– Хочется понять, какого же человека не хочет расстраивать принц Империи. Учитывая, что к излишней впечатлительности и драматизму Иван не склонен. Он вообще на удивление психологически устойчивый молодой человек.

– Там нет ничего такого уж шокирующего, – заметила Угрюмова. – Просто талантливый и разносторонне развитый юноша, еще почти мальчик. Аналитики это досье от запятой до запятой прошерстили.

– Тогда, будьте любезны, еще и то самое дело, по которому он проходил подозреваемым. То самое, про двадцать шесть человек.

– Хорошо, – согласилась полковник. – Но нами точно установлено, что к нему отношения Жестянкин не имеет.

– Не имеет так не имеет, – легко согласился Сонин. – Но для формирования общего впечатления надо почитать.

* * *

– Правительство Камбоджи прислало официальную ноту протеста, – сообщил вошедший в кабинет регионального координатора Иванов. – Из Центра нам прислали запись переговоров.

– Правительство Камбоджи? Жалуется? Нам?! – поднял от экрана терминала глаза Сонин.

Изучение предоставленных материалов у него заняло несколько часов. Изучал он вдумчиво, а материалов было много, и не только по Жестянкину: агентура и оперативники тоже без дела не сидели, расследуя обстоятельства, приведшие к угону лайнера, плюс данные его службы по обстоятельствам, сделавшим возможным сам побег наследника престола Империи из-под опеки СОИС.

– Странно, но похоже на то, – подтвердила Угрюмова, тоже не праздно проведшая прошедшие часы. – Запустить запись?

– Да, пожалуйста, – попросил Сонин.

Развернулся настенный экран, включилось воспроизведение. Перед ними предстало все то же помещение с оборудованием, что и раньше, только трупы убраны и лужи крови наспех замыты. На переднем плане был человек в военной форме Вооруженных сил Камбоджи, с погонами генерала, кучей орденских планок на груди и фуражкой на голове.

Он на русском языке, с заметным, режущим слух акцентом зачитывал официальную жалобу военного правительства Демократической Камбоджи на агрессивные противоправные действия граждан Империи на их территории.

С его слов выходило, что на посадочное поле космодрома близ города Меконг без согласования с властями приземлился гражданский космический лайнер с бортовым номером R-357, который простоял на площадке около тридцати минут, затем вышел в эфир по всем каналам сразу с требованием «открыть ему небо» и «дать спокойно улететь, иначе…» А иначе неизвестный, назвавшийся гражданином Российской Империи, угрожал, ни много ни мало, разрушить космодром, а затем в течение трех недель свергнуть правительство. А потом он поднял лайнер в воздух… и разрушил космодром, сделав его непригодным для посадки крупных кораблей, после чего ушел на предельно малых высотах в джунгли, где лайнер был брошен, а пассажиры исчезли.

К устному заявлению генерала прилагалась видеозапись, смонтированная с уцелевших камер наблюдения, установленных по всему космодрому.

После просмотра записи в кабинете почти две минуты висела гробовая тишина.

– Начинаю понимать фразу Его Императорского Высочества о «долбанутых на всю голову пилотах». Это еще очень мягко сказано! Я бы приложил трехэтажным великим и могучим…