На пороге надежды [антология]

- Я полагаю, ты прочитал и усвоил наши правила поведения. Значит, ты должен знать, что курить тут запрещено. Я не люблю, когда вы нарушаете правила. Здесь положено подчиняться, ясно тебе это? Так оно ведь всегда и начинается. Вы не научились повиноваться, нарушаете все существующие запреты и установления. А что из этого получается, лучше всего проследить на твоем собственном примере. Но я этого так не оставлю, ясно тебе? Мы еще сделаем из тебя приличного человека, уж будь спокоен. А чтобы ты не слишком скоро забыл, что правила эти надлежит исполнять, следующие три вечера будешь отвечать за порядок внизу - в умывальне, в туалете и в душевых. Ступай!

У тех, кто дежурил внизу, было по крайней мере одно преимущество: не надо сразу после душа идти со всеми спать.

Йоген вымыл пол, протер зеркала, надраил краны, прошелся тряпкой по всем плиткам в душевых кабинах, помучился с дверной ручкой, удаляя с ее хромированной поверхности неподдающееся мыльное пятно. Наблюдать, как все кругом начинало блестеть, было даже приятно. Йоген так погрузился в работу, что вздрогнул от неожиданности, когда за его спиной вырос Свен:

- Эй, Йойо…

- Разве сюда можно после отбоя?

- А если мне приспичило? Как только услышим, что Шмель спускается, я быстренько шмыгну в туалет. Знаешь, я решил… В общем, ты меня тогда спросил, почему я тут. Не хотелось об этом при Пуделе распространяться. Ты ему не верь, он ведь все равно протреплется. От него все уже это знают. Но тебе я лучше сам скажу.

- Если не хочешь, Свен… И я о таких вещах не люблю распространяться.

Свен прислонился к большому умывальнику и уставился себе под ноги, будто изучая узор на плитках.

- Нет, нет, тебе я все расскажу. У нас в детском доме, там у меня с одной девчонкой история была. Ну, ты понимаешь… А потом она все сестре рассказала - у нас там воспитательниц сестрами называли. Ну, и наша сестра сказала, что я чудовище и моральная угроза для всего детского дома и держать меня там они больше не могут. Потому я здесь и оказался.

Он замолчал. Наконец поднял голову и посмотрел на Йогена испытующе, будто ему было страшно важно, осудит его тот или нет. Йогену стало не по себе.

- А при чем тут детский дом? - спросил он, пытаясь переменить тему.

- Потому что у меня родителей нет. Я, видишь ли, внебрачный ребенок, мать моя повесилась, когда мне было пять лет. Сестра в детском доме сказала, что я в мать пошел, она тоже такого же сорта была. Ну, это уже гнидство.

- Так, теперь вроде все в порядке, - сказал Йоген, еще раз внимательно оглядевшись и не заметив ни единого изьяна.

- Слышь, Йойо, - сказал Свен, глядя опять куда-то в сторону. - А у тебя когда-нибудь девчонка была? Чтоб ты ей нравился и все такое?…

- Отвяжись ты от меня с этими бабами, - проворчал Йоген и в сердцах швырнул половую тряпку и швабру в шкаф.

Тогда, несколько дней спустя после истории с транзистором, Йоген встретил Эльвиру на улице. С ней был другой парень, Йоген его знал - он учился с ним в одной школе, только в параллельном классе.

На Эльвире были бусы, которые он для нее украл.

Он подошел к ней и хотел поздороваться, но она запрокинула голову, отвернулась и прошествовала мимо, будто его в упор не видела. Йоген стоял как вкопанный, глядя вслед удаляющейся парочке. Он видел, как Эльвира что-то рассказывала своему спутнику, а тот повернулся и так нагло ощерился, что Йоген сразу догадался, о чем могла ему рассказать Эльвира.

Он пришел в ярость. Ну, ладно, то, что она не хочет с ним знаться, - это ее дело. Но так изголяться… Ведь ей отлично известно, что он все сделал только ради нее.

Следующим утром на большой перемене Йоген прогуливался по школьному двору и пил молоко. Тот парень из параллельного класса, проходя мимо, ухмыльнулся и довольно-таки громко, чтоб всем было слышно, сказал:

- Магазинный вор!

Йоген сделал вид, что ничего не слышал. Но на обратном пути как раз посреди двора снова повстречался с тем парнем. Его сопровождали еще двое одноклассников. Теперь уже они вместе проскандировали с издевкой:

- Бабник! Магазинный вор!

- Я тебя прибью, свинья! - крикнул Йоген и рванулся на парня, который был намного крупнее и мощнее его. Понимая, что в обычной потасовке шансов у него мало, он ударил противника по голове молочной бутылкой. Тот стал оседать на землю, прикрывая лицо руками. Сквозь пальцы струилась кровь.

На другой же день к ним явилась полиция. «Тяжелые телесные повреждения» - так называл это чиновник, который составлял протокол.

Мама и на этот раз ничего не сказала. Но она плакала. А через неделю пришла повестка в комиссию по делам несовершеннолетних. У инспекторши на столе лежало заключение из полиции, она говорила об акте насилия, держалась с безучастной приветливостью и советовала маме больше внимания уделять своему сыну, который, видимо, не подарок.

- С чего вообще началась эта драка? - спросила инспекторша Йогена.

- Он меня магазинным вором обозвал!

- Магазинным вором? Откуда ему такое в голову могло прийти?