На пороге надежды [антология]

- Сказали, - ответил Йоген невозмутимо, но с чуть заметным удивлением.

- Будь добр, встань, когда я с тобой разговариваю!

Йоген встал и вопросительно посмотрел на воспитателя.

- Как ты посмел расписывать туалетную дверь гнусными выражениями?

- Туалетную дверь? Я?

- Да, ты! Только не вздумай выкручиваться. Насколько мне известно, ни у кого, кроме тебя, зеленого фломастера нет.

- Но я ничего не писал на туалетной двери. Я в такие игры не играю.

Взгляд Шмеля оставался ледяным.

- Я знаком с твоим личным делом, равно как и со всевозможными играми, в которые ты уже успел поиграть. Или ты думаешь, что я тут за вами не наблюдаю? Твое личное дело, потом твоя тесная дружба с Таксой, который тоже далеко не херувим, плюс ко всему зеленый фломастер. Надо быть глупцом, чтобы не сделать верные выводы из всего этого. Будешь неделю дежурить в подвале, твой первый выход в город на выходной отменяется, карманные деньги за две недели высчитываются. Я все могу понять, только не такое свинство. Вы же как-никак люди, а не животные. И я не допущу, чтобы один свинтус испортил мне всю группу. Садись!

Йоген запротестовал:

- Это не я, и я не хочу, чтоб меня наказывали за то, в чем я не виноват.

- Тебе сказано - садись. Если будешь продолжать препирательства, я увеличу наказание.

Йоген сел, отставил тарелку в сторону и не притронулся к еде. Пудель одобрительно кивнул и придвинул порцию Йогена к себе. Он редко наедался досыта.

Сразу же после ужина Йоген отправился к господину Шаумелю.

- Ну, чего тебе еще? Хотелось бы в ближайшее время как можно реже видеть твою физиономию!

- Господин Шаумель, я ничего на туалетной двери не писал, и я этого так не оставлю. Я буду жаловаться господину Катцу!

Господин Шаумель подскочил как ошпаренный. На лице - выражение глубочайшей обиды.

- Хочешь жаловаться! На меня? На такое еще никто не решался, голубчик, я бы и тебе не советовал. Не то увидишь, у кого тут самая длинная рука! Характеристики пишу я, и от этого зависит, когда ты отсюда выйдешь!

- Но это несправедливо, господин Шаумель!

- Час от часу не легче! Теперь ты меня еще и в несправедливости обвиняешь. Именно ты! Когда подумаешь, что там в твоем деле написано и как ты здесь уже успел отличиться, то просто диву даешься! И он еще осмеливается говорить о справедливости! Каким бы агнцем ты тут ни глядел, меня это мало трогает. Я вас насквозь вижу! Уж если вам грозит расплата, вы никогда не сознаетесь в том, что натворили!

- Я ничего такого не натворил и не хочу, чтобы вы меня перед всеми позорили. Даром не надо!

Господину Шаумелю стоило усилий взять себя в руки.

- Вот как? Тебе это даром не надо! В таком разе я тебе просто-напросто докажу, что этим пачкуном был ты. Да и ни у кого другого зеленого фломастера нет. Я ведь видел, как твой друг Свен подарил их тебе на день рождения. А теперь пошли со мной в подвал, посмотрим! Нет, стой! Сперва ты мне напишешь несколько слов на этой бумажке - печатными буквами. Пиши: «Ищу друга». Теперь пиши: «Полночь». Хватит. А теперь - пошли.

Йоген все спокойно написал и не менее уверенно последовал за воспитателем в подвал. На лестнице они встретили Кайзера Рыжая Борода, который присоединился к ним.

В туалете Шмель рывком открыл одну из дверей и прокурорским тоном отчеканил:

- Вот, смотри… - И осекся. Никакой надписи на двери не было. - Но ведь здесь только что… - Он открыл - и с тем же результатом - соседнюю дверь, несколько растерялся.

- То, что тут было написано, я недавно стер, господин Шаумель! - сказал практикант. - С лакированной поверхности фломастер легко отходит.

Шаумеля всего перекорежило.

- Какое вы имели право просто-напросто уничтожить улику, господин Винкельман? За моей спиной! Не спросив меня! Вам, очевидно, не ясно, что вы здесь исполняете роль воспитателя - по крайней мере, еще два дня, пока ваша практика не кончится, - а не пособника этих паразитов?

Рыжая Борода мягко возразил:

- Не следует ли вам, господин Шаумель, в присутствии мальчика взять иной тон.

Со стороны могло показаться, будто воспитатель хочет броситься на него.

- Что это вам взбрело? Вы мне еще будете указывать?! У меня несколько больше опыта, чем у вас, уж поверьте. И я запрещаю вам вмешиваться в мои методы воспитания!

- Я полагаю, что наилучший метод в данном случае - это просто взять и стереть надпись, а не устраивать сцену на тему «Преступление и наказание». Да и какой во всей этой истории криминал? Кто-то из ребят накорябал что-то на туалетной двери. Этого быть не должно, нет слов. Но поджог был бы в тысячу раз хуже. Не вижу повода для волнений. Считаю просто недостойным устраивать целое представление из-за такой чисто детской выходки.

- Об этом нам лучше потолковать с глазу на глаз. Можешь идти, Боксер!

- А наказание как же?

- Оно остается в силе. Второго зеленого фломастера в группе нет.

Рыжая Борода вмешался еще раз:

- Не могу представить, чтобы это сделал Йоген. Он бы не написал «полдень» с дефисом и через «и».

- Я сказал, ты можешь идти, Боксер!