На пороге нового тысячелетия

Каждая из сфер будет и впредь извлекать прибыли из периферии, состоящей из групп слаборазвитых стран. Периферия Тихоокеанской сферы — бесконечно более многообещающий регион, чем, скажем, регион, примыкающий к Европейской сфере. Он включает Бирму, Таиланд, Малайзию, Индонезию, Филиппины и страны Латинской Америки. Азиатские страны, почти все будущие «тигры», уже и сейчас демонстрируют, быстрый экономический рост — они развиваются в пять раз быстрее Африки.

Их громадный демографический рост — в Индонезии, например, уже сейчас проживает больше молодежи, чем во всем Европейском сообществе, — это, конечно, довольно весомый плюс, но только при условии, что темпы экономического развития поспевают за темпами роста населения, создавая из народной массы потребителей.

Страны латиноамериканской периферии находятся в куда менее обнадеживающем положении. Их задолженность будет губительно воздействовать на экономическое развитие, что делает организацию эффективной рыночной экономики весьма трудной задачей. Их въевшаяся в печенки бедность не даст, демократии возможности пустить глубокие корни на этой земле. Их зависимость от экспорта сырья будет препятствовать поддержанию роста экономики хотя бы на достигнутом уровне. Уже сейчас несветский, так и религиозный фанатизм, характеризуемый паранойей, открытым неповиновением, страхом, тревогой и чувством личного краха. Но все эти движения сопротивления вряд ли могут создать такие модели экономического развития, которые оказались бы конкурентоспособными с индустриальным развитием нового мирового порядка. Конечно, геологический каприз Земли, в результате которого пять стран (Саудовская Аравия, Ирак, Кувейт, Иран и Объединенные Арабские Эмираты) получили 60 процентов всех разведанных в мире нефтяных запасов, с уверенностью указывает на то, кто контролирует определенные источники энергии и кто правит в той или иной стране, и этот важный вопрос останется болезненным еще в течение продолжительного времени.

Индия могла бы пережить особенно быстрый экономический рост, если бы ей удалось постоянно обеспечивать выход на мировой рынок. В результате многие сотни миллионов индусов в скором времени стали бы активными потребителями. Этот громадный субконтинент мог бы представлять очень важное звено для обоих доминирующих регионов — Европы и Японии, — и они оба попытались бы перетащить Индию на свою орбиту и превратить в плацдарм для многонациональных компаний, в важный с дипломатической точки зрения стратегический пункт.

Китай пребывает в затяжном кризисе и отступает назад в своем экономическом развитии в результате трагедии, произошедшей на площади Тяньаньмынь, и последовавших за этим экономических реформ, проводимых без пересмотра политической системы страны. Как только логический ход развития рыночной реформы наберет обороты, снова станет возможным быстрый политический прогресс. Япония выказывает большой интерес к оказанию помощи в развитии китайского рынка, так как ее отнюдь не прельщает перспектива рухнуть под тяжестью "экономических беженцев" в следующем столетии.

Демография и неумолимая логика развития лягут тяжелым бременем на будущее планеты. К 2050 году на Земле будут проживать 8 миллиардов людей. Более двух третей рождающихся сегодня жителей планеты будут расти в двадцати самых бедных странах. Через тридцать лет население Китая увеличится на 360 миллионов человек, в Индии — на 600 миллионов и на 100 миллионов в Нигерии, Бангладеш и Пакистане. Население Нигерии, которое удваивается каждые двадцать лет, через 140 лет достигнет численности нынешнего населения всей планеты. К 2050 году число людей трудового возраста утроится. Более половины земного шара будут составлять городские жители по сравнению с третью сегодня. В одном Мехико-сити еще до конца нашего столетия будут проживать 30 миллионов человек. Во всем мире 100 миллионов человек, не достигших пятилетнего возраста, умрут от голода и болезней.

Стремясь избежать такой трагичной судьбы, миллионы людей предпримут попытки расстаться с нищетой, процветающей на периферии, и искать более или менее приличной жизни где-нибудь в других местах. Таким образом они превратятся в кочевников, но другого вида; это будет новая версия пустынника — номада, который будет мигрировать из одного места в другое, пытаясь отыскать для себя хоть каплю того, чем мы располагаем в Лос-Анджелесе, Берлине или Париже — городах, которые станут для них оазисами надежды, "изумрудными городами" изобилия и технического волшебства. Или же они пересмотрят свою надежду в фундаменталистских терминах, а это уже лежит за пределами современности. Такое динамичное развитие несет в себе угрозу реальной мировой войны, войны нового типа, войны террора, которая может неожиданно вспороть легкоранимую плоть различных сложных систем.