На пороге Нового Завета

С известными оговорками воззрения Даниила могут быть названы дуалистическими, и здесь, видимо, сказалось влияние иранских идей (См. "Вестники Царства Божия"). Но дуализм книги не метафизический и не абсолютный. Он не связан с понятием об извечности зла или сатаны, а лишь указывает на свободу твари, свободу, которая обусловила возможность восстания против божественного замысла о мире.

Кроме того, мысль Даниила сосредоточена не столько на космосе, сколько на истории. Если в древней библейской традиции мы находим противящийся Богу Хаос, то Даниил видит эту борьбу прежде всего в исторической драме. Он описывает ее по-разному, постоянно к ней возвращаясь. В рассказе о безумии Навуходоносора изобличается гордыня земного Града; загадочные слова, начертанные на стене Валтасарова дворца, предрекают конец деспотии (14).

Об исходе борьбы двух Градов говорят видения Даниилова апокалипсиса. Четыре чудовищных зверя, вышедшие из волн, означают царства мира сего. Море, которое их породило, есть библейский символ демонизма, а их устрашающий облик указывает на "звериную" сущность империи (15).

Число четыре, часто встречающееся в книге, не случайно. В древних учениях оно играло исключительную роль. Четверка ассоциируется с квадратом, четырьмя сторонами света, четырьмя стихиями; она была символом Вселенной, четырех фаз ее циклического развития. Мировые циклы были в мифах лишь моментами в бесконечном круговороте, на который обречен мир. Вспомним хотя бы о четырех поколениях богов в вавилонской, хеттской, финикийской, персидской и греческой мифологии, о четырех "веках" Гесиода, каждый из который хуже предыдущего (16). Даже религия Заратустры с ее верой в победу добра и правды не была свободна от идеи вечного возвращения (17). Любопытно, что в XX веке своеобразный вариант исторического циклизма был предложен О. Шпенглером, учение которого о весне, лете, осени и зиме цивилизаций оказало огромное влияние на историческую мысль наших дней. Шпенглер внес в науку понятие "судьбы", смыкаясь тем самым с языческим фатализмом.

Даниилу-и в этом он подлинный выразитель библейского духа-идея циклизма сама по себе глубоко чужда. У него число четыре знаменует только вехи на пути человечества, ведущие державы: Вавилонскую, Мидийскую, Персидскую и Эллинскую. Приняв схему четырехфазной истории, мудрец не приемлет языческую идею циклов с ее пессимизмом и безысходностью. Даниил знает, что в мире есть тенденция к вырождению, что в нем действуют разрушительные силы, но ни на минуту не забывает, что рядом с этим нисходящим потоком пролегает русло другого, восходящего, цель которого Царство Господне. Провидец говорит о конце истории как о новой ступени на пути человечества. Грядущее созидается в противоборстве двух начал и в торжестве небесного Града найдет свое осуществление. Этот Град явится не для того, чтобы все повторилось вновь, а чтобы открыть твари мир божественного света.

В сновидении Навуходоносора таинственный камень - это Сам Господь, Который выносит приговор земному Граду, а в видениях Даниилу открыто, что хищные монархии оставлены властвовать "только на время и срок". В облаке небесной Славы сойдет Победитель и положит им конец.

Видел я в ночных видениях:

шел с облаками небесными

подобный Сыну Человеческому.

Он приблизился к Ветхому днями

и был подведен к Нему,

И дана Ему Власть и Слава и Царство.

И люди всех народов, племен и языков

стали служителями Его.

Владычество Его - владычество вечное,

И Царство Его не разрушится никогда.

Дан 7,13-14

Сын Человеческий-по-арамейски Бар-енаш - означает просто смертного. Но выданном случае Даниил говорит не только о человеке. Это-Существо, грядущее среди облаков, сходящее с Неба. Оно превосходит любого из земнородных. В то же время его человеческий образ указывает на отличие мессианского Царства от "звериных" империй.

Для Даниила Бар-енаш одновременно и сам Мессия, и весь "народ святых Вышнего", то есть Церковь Господня (18). В Нем соединились Небо и Земля, Личность и Община. Именно поэтому из всех наименований Помазанника Иисус предпочитал Даниилово: Сын Человеческий (19).

Итак, основная мысль книги-противоборство двух миров: Мессии и Его противника, или, как бы мы теперь сказали, Христа и Антихриста. Поэтому Апокалипсис Иоанна-это новозаветное раскрытие смысла истории-стал продолжением и углублением проповеди Даниила. И пророческое, и апостольское писания актуальны в любую эпоху, ибо проникают в самое средоточие мирового процесса. Каждый век может рассматривать свои события под этим библейским углом зрения.

Книга Даниила, рожденная в тяжкую годину, насквозь проникнута ощущением великой схватки добра и зла. Ее слова повторит Христос, говоря о закате ветхозаветной эры, ее язык станет языком иудейских и христианских апокалипсисов. В ее пророчествах многие толкователи-от Ипполита Римского (III в.) до Исаака Ньютона и адвентистов-будут искать указаний на последние времена.