На пороге перерождения

Вечером гладиаторы как всегда проводили свободное время за выполнением физических нагрузок. Кто-то отжимался, кто-то подтягивался, кто-то выполнял упражнения на выносливость, а кто-то тягал камни. При желании, таким вот камнем, подвязанным на крепкой веревке, можно было раскрошить парочку хлебальников охраны.

Ли не отставал от общего течения и с головой погрузился в гладиаторский быт. Что удивительно, но успехи имелись — вместо трёх раз, теперь Ли поднимал камень аж целых пять раз. Пять раз в одной руке, пять раз во второй, затем отдых, и ещё два подхода. Я бы сказал, что успехи не просто имелись — они были колоссальными.

Ди-Кей же предпочла отдохнуть, просиживая вечер рядом со мной, блаженно или смиренно наблюдая за спортивными успехами гладиаторов.

Идиллию нарушил служащий — не охранник, а обычный принеси-подай, каких в школе было тоже немало, — который подошёл к нам с Ди-Кей, наклонился и тихо произнёс:

— Прошу, пройдёмте со мной. Вас ожидают.

Я, конечно же, удивился. Тут же посмотрел на Ди-Кей. Пожал плечами, и сказал:

— Ну пройдёмте, раз так.

Поднявшись, и дойдя до выхода с площадки, нас провели по главному внутреннему двору, в который, как правило, гладиатором выходить было запрещено. Только когда мы направились к центральным воротам, я понял, что нас ведут на выход.

— Что это значит? — непонимающе спросил я у служащего.

— За вами уже прибыли. Хозяин попросил сопроводить вас к транспорту, на котором вас доставят до столицы.

— До столицы? Зачем?

— Мне неизвестно. Я знаю только то, что мне велено знать.

Все последующие события происходили будто в замедленном действии. То ли это и в самом деле было так — потому что система пыталась хоть как-то уберечь меня от настигшей участи, — то ли это я сам так запомнил момент.

Вот мы идём, следуя за прислугой. Перед нами уже раскрываются ворота, освобождая вид на знакомую крытую повозку, около которой толпиться целый отряд знакомых стражников в вызывающих, или даже пугающих доспехах. И тут, ни с того ни с сего, я решаю осмотреться, так как меня смущает отсутствие какого-либо сопровождения, помимо хилого мужичка. Как только я пытаюсь обернуться, лишь на секунду в поле зрения попадает летящая в мою сторону дубина. Она летит не сама по себе — её держит один из школьных охранников. Он замахивается, а я даже не успеваю поднять руки, как вдруг, за какие-то доли секунды, в глазах резко темнеет. Я отрубаюсь с мыслью о том, что я невнимательный придурок, потерявший бдительность. Но напоследок, перед тем как окончательно покинуть этот мир, чувствую слабый укол в районе шеи.

Прихожу в себя от шума толпы.

Чуть приоткрыв глаза, тут же прищурился — яркий солнечный свет обжигал зрачки. Песок — всюду песок. Еле передвигая руками, пытаясь хоть как-то осознать себя в пространстве, я понял, что лежу. Лежу не на земле, а на песке.

Шум толпы усилился. Теперь не только солнце давило на глаза, но ещё и гул беснующейся массы бил по ушам. Сглотнув остатки слюны, попытался опереться на руки и поняться. С первого раза не вышло. Только когда я окончательно понял, что снова нахожусь на чёртовой арене, когда смесь из невнятных звуков превратилась в однородную массу кричащих голосов, а солнце перестало так сильно жечь глаза, у меня наконец вышло подняться на колени и устало оглядеть место действия — амфитеатр колоссальных размеров предстал передо мной во всей красе. С самого лучшего зрительского места я наблюдал за орущей вразброс толпой. Жаль только, что за это место приходится дорого платить — как минимум, своим участием в представлении, а как максимум, собственной жизнью.

Жизненные показатели восстановлены. Запас нутриума: 92/100.

«Что ещё за ерундистика такая? Ми!? Ты тут?»

Тут, — спустя некоторое время ответила девушка.

«Фух… Признаюсь честно, я уже испугался. Что это вообще было такое? Как так вышло, что один удар вывел меня из строя? Почему СВК не помогла? Разве я не должен был отрубить только тогда, когда значение нутриума упало бы до минимума?»

Была использована блокировка. Всё то время, что ты был без сознания, я и вся СВК в целом были заблокированы.

«Как такое возможно?»

Правильнее будет спросить: кто сделал это возможным.

Я лениво осматривал радующуюся толпу. Зрелище явно предстояло грандиозное. Не то, что в мой первый раз, когда я только-только попал в гладиаторскую школу. Благодаря свершениям слава обо мне прошла по империи. Теперь люди знали меня как непобедимого воина. И если постараться, как следует прислушаться, то сквозь хаотичные мычание, гул и ор, можно было даже расслышать знакомое мне имя — моё имя. Девушки визжали, выкрикивая имя, мужчины же гордо произносили его со всей присущей мужчинам уверенностью.