На пороге трона

Он схватился за ружьё пониже штыка и рванул его книзу с такой силой, что приклад оружия с треском ударился о кивер гренадера; кивер упал, а солдат, наполовину оглушённый, отступил несколько шагов назад.

Пассек, не оглядываясь, двинулся дальше, пробормотав сквозь зубы ругательство; но несколько солдат, лежащих поблизости на траве, заметили происшедшее и теперь со всех ног бросились на помощь, оглашая воздух яростными криками:

   — Стой, стой! Его надо арестовать, свести к командиру!.. Он оскорбил часового, нарушил приказ герцога!

Пассек обернулся, в одно мгновение выхватил шпагу и описал ею сверкающий круг прямо пред глазами возбуждённых вином голштинцев.

   — Идите, идите ближе сюда, грубое мужичьё! — крикнул он. — Посмейте тронуть офицера императорской гвардии, если хотите разбить себе черепа о мою шпагу!.. Ну, подходите, оскорбители императорского мундира!.. Тому из вас, кто уйдёт от моей шпаги, придётся почувствовать на себе в Сибири, что значит оскорблять на Русской земле мундир императорской гвардии.

Он подступил к голштинцам ближе, размахивая шпагой над головой, и они невольно отступили, испуганные как его оружием, так и угрозой гнева императрицы.

Но теперь происшедшее было замечено уже и в лагере; хотя вино и отуманило головы голштинских офицеров, но не настолько, чтобы они не могли понять опасность конфликта с офицером императорской гвардии; в лагере раздался сигнал горна; солдаты медленно потянулись назад, и Пассек вошёл в лес, хотя и кипя ещё внутренне гневом, но внешне совершенно спокойный, точно человек, разогнавший свору собак.

   — А, — пробормотал он, выпрямляя грудь, — следует иногда прописывать нотации этому мужичью!.. Хотя я не вправе сердиться — в настоящее время это — пустяки, а позже... — Он не кончил и прошёл несколько шагов, задумчиво смотря в землю. — Прочь эти мысли! — воскликнул он вдруг, и его губы снова сложились в беспечную, весёлую улыбку. — У меня есть другое, лучшее занятие; надо разыскать след этого зверя, который я потерял вчера. А охота на него будет занятна.

Он внимательно стал смотреть между деревьев, чтобы определить направление; от дорожки парка, по которой он шёл, отделялось несколько боковых тропинок, уходивших в лес. Через несколько мгновений Пассек успел уже ориентироваться опытным глазом охотника; он пустился по одной из тропинок, которая после большого числа поворотов вывела его к довольно большой поляне.

   — Э-хе, — произнёс молодой человек, и черты его лица прояснились, а глаза раскрылись широко, точно у хищной птицы, завидевшей свою жертву, — вот она, моя лесная фея. Надо быть осторожным теперь, а то она опять улизнёт от меня.

Он постоял минуту на месте, затем вошёл в кусты и двинулся вперёд, осторожно раздвигая ветви, как будто подкрадывался к редкому животному, имея целью поймать его живьём для зверинца.

В одном месте, как раз у забора, стояла молодая девушка, лет семнадцати-восемнадцати, занимавшаяся кормлением кусочками хлеба оленей — самца, самки и детёнышей, подошедших совсем близко к забору; она при этом просовывала сквозь доски забора руку и то ласкала, то отгоняла животных, когда те пытались захватить пищу не в очередь. Весь вид этой девушки на самом деле напоминал лесную фею, как назвал её Пассек. Фигура у неё была изящная, стройная и гибкая; молодые, мягкие очертания форм указывали на возраст, когда недостаток округлости членов восполняется их эластичностью. Одета она была в простенькое холстинное платье, достигавшее лишь щиколоток и перетянутое на талии широким поясом из коричневой шерсти; на плечи была накинута шаль из белой бумазеи; благородного овала лицо имело прекрасные, правильные черты, выражавшие прелестную смесь удовольствия с серьёзностью. В больших голубых глазах читалось выражение невинного мечтания, и взгляд этих глаз был так чист и прозрачен, что сквозь их зрачки можно было, казалось, видеть самые сокровенные тайники её души. Её пепельно-белокурые волосы были уложены в причёску без помощи щипцов и пудры и вились маленькими естественными локонами над чистым, белым лбом, между тем как на затылке свешивались длинными прядями; в шарфе, закрывавшем грудь, торчал букет свежесобранных цветов.

Пассек проложил себе дорогу через кусты, находившиеся как раз позади молодой девушки, выскользнул из них и быстрыми, отчётливыми шагами начал приближаться к забору.

Молодая девушка быстро обернулась, услыхав шаги, издала при виде офицера испуганный крик и сделала движение бежать, но либо потому, что офицер был уже слишком близко, либо потому, что он находился как раз там, куда ей надо было бежать, она снова обернулась к животным и сильно покраснев, принялась снова кормить их хлебом, однако теперь уже без соблюдения очереди; этой слабостью воспользовались детёныши, между тем как олень-самец остался в стороне и, склонив голову, довольно недоверчиво смотрел своими большими блестящими глазами на пришельца.