На пороге великой смуты

– Наверное, да, – обреченно ответила Амина. – Пойми, что у меня нет таких родителей, как у Ании, и мне не перед кем держать отчёт о своих поступках. Но я очень богата. У меня столько золота, что я могу купить два таких города, как Оренбург!

– А меня сделать губернатором?

Блестящие, тёмные, теперь казавшиеся совсем чёрными глаза Амины гневно сверкнули, она была прекрасна.

– Я не думала, что ты такой… непробиваемый, Архипушка! Мне искренне жаль тебя, мушка, запутавшаяся в жизненной паутине. Ступай отдыхать. Завтра придётся много работать.

Архип посмотрел на неё полным сожаления взглядом.

– Уходи скорее, – воскликнула подавленно Амина, – а то я готова поколотить тебя!

Казаку захотелось прямо и резко ответить женщине, но он раздумал. Да и как он мог грубить приютившей их хозяйке умёта? Он взялся за ручку двери, но, не открыв её, замер, услышав слова Амины:

– Прости меня за резкость, Архип, но сейчас ты разозлил меня. Страшно разозлил!

Архип промолчал: от природы он был находчив, но сейчас не мог дать достойного ответа.

– Иди же, не стой каланчой! – строго приказала Амина.

Он облегчённо вздохнул, пожал плечами и, не оборачиваясь, вышел.

Глава 11

Каждый день рано утром Абдулла открывал свою лавку на Меновом дворе и торговал в ней дотемна. Вечером он подсчитывал прибыль и складывал деньги в кубышку. Торговал Абдулла разным товаром, в основном привозимом караванами из Хивы. Ткани, пряности, сухофрукты, платки, браслеты из серебра и меди – всё расходилось хорошо. Вскоре накопилась значительная сумма денег, и Абдулла с сожалением подумал, сколько он потерял, не открыв лавки несколько лет назад.

Однако же его мало волновали доходы от лавки. Его заботил совсем другой вид торговли, которая приносила баснословные барыши.

Позади лавки была пристроена ещё одна комната, в которой решались важные дела торговли живым товаром – людьми.

В этот день «поторговаться» к нему заглянул купец из Хивы Ибрагим. За те годы, что Ибрагим вёл торговлю с Оренбургом, он зачастую только привозил товар в город, а обратно в Хиву он обычно отправлялся налегке, лишь прихватив несколько мешков илецкой соли. Но он только из Оренбурга отправлялся «налегке»…

По дороге в Хиву купец скупал рабов. Сабарманы хорошо знали дни, когда караван Ибрагима покидал город, и уже поджидали его на всём протяжении пути, продавая ему за бесценок пленённых в набегах людей. А вот цены на живой товар устанавливались здесь, на Меновом дворе, в лавке скромного и обаятельного купца Абдуллы.

Ибрагим подъехал к лавке на своей коляске, оглянулся по сторонам и, убедившись, что рядом нет любопытных, вошёл во двор. Абдулла с удивлением посмотрел ему вслед. Обычно купец подходил к лавке «с переду», внимательно рассматривал товар, а уж только потом заходил в неё со двора.

Подозвав сына, Абдулла передал ему торговлю, а сам перешёл в заднюю комнату, чтобы встретиться с дорогим гостем.

Ибрагим вошёл в комнату. Абдулла с радушной улыбкой поспешил к нему навстречу.

– А, уважаемый Ибрагим! – приветливо потянулся он к купцу. – Как самочувствие? Как здоровье?

– Хвала Всевышнему, ноги носят. А как вы, уважаемый?

– Тоже не жалуюсь! Как здоровье Рахима, караван-баши?

– Хвала Аллаху, он всё в одной поре. Ловок и резв, как верблюжонок. Сейчас по базару ходит, подарки для семьи закупает.

– А из Хивы какие вести?

– Не знаю, что там. Ты же знаешь, что я ещё с весны в Оренбурге и мало что о Хиве слышать довелось.

– Вижу – домой собрался, уважаемый Ибрагим. Что из Оренбурга в Хиву повезёшь?

– Ты же знаешь «чего»? – хитро прищурился Ибрагим. – Как всегда, соль илецкую. Вот только верблюдов соберу – и в путь.

– Изголодались они здесь, – сочувственно вздохнул Абдулла. – Им бы на пастбища вольные…

В Средней Азии на лето верблюдов выпускали на вольные пастбища, сняв с них сёдла и попоны. А когда в горбах накапливался жир и они поднимались, на верблюдов, соблюдая торжественные обряды, хозяева одевали новые попоны и сёдла, устраивали пирушку для пастухов и погонщиков и после этого составляли новый караван.

– Ничего. Я их хорошо кормил. До Хивы дойдут, знаю я.

– А ещё прикупить не хочешь? – поинтересовался Абдулла. – У меня есть на примете пять десятков хороших верблюдов. Ведь впереди дорога дальняя и трудная.

– Мне и своих хватит, – ответил важно Ибрагим. – У меня и без того их сто пятьдесят голов! Я уже много лет торговлю веду. И не только в Оренбург езжу. Под началом моего караван-баши верблюды не знают усталости.

Абдулла выглянул во двор и позвал работницу:

– Фарида, принеси нам плов и чай завари! – И улыбнулся гостю: – За разговором-то совсем забыл о еде. Уж меня простите.

– Не стоит беспокоиться, я не надолго, – попробовал отказаться Ибрагим.

– Говорят, хан Малой орды воинов своих послал, чтоб сабарманов вдоль границы истребить. Что об этом думаешь, уважаемый Ибрагим?

– Разбойники мне не страшны, – усмехнулся гость. – Да и с воинами хана договоримся. Люди они небогатые и жить хорошо хотят.

– А! Чуть не забыл! – оживился хозяин. – Тут ко мне утром человек приходил. Насчёт цены справлялся. У него «товар» для вас хороший скопился.