На пороге войны

Однажды, когда я находился на квартире для приезжих, пришел Терентьев. Он поздоровался с находившимися в самой большой комнате, которая служила столовой, и весело произнес:

– Ну и голоден я, братцы, как будто бы неделю во рту ничего не было. А ведь плотно позавтракал, когда из дому уходил.

– А когда это было? Тебя я в литейном видел еще в девять утра. А теперь уже десятый час вечера. Кролик, если его не кормить двенадцать часов, подохнет. Я вообще не знаю, как это ты выдерживаешь только, – сказал один из находившихся в комнате.

– Видимо, мы не кролики, поэтому и выдерживаем. Анна Кондратьевна, не покормишь ли? – обратился Терентьев к хозяйке квартиры.

– Еще никто не ужинал. Садитесь все вместе, сейчас накрывать буду, – ответила хозяйка.

– Весь день на заводе провел, а собирался к часу дня в райкоме быть. Войду в цех – и уходить не хочется. Все-таки кто к чему привык, к тому его и тянет, – как бы оправдываясь в чем-то, произнес Терентьев. – Мастера мартеновского цеха говорили мне, что узким местом скоро будет разливка стали. Производительность печей растет, а площадь пролета для разливки остается прежней. Они уже на партийном собрании об этом говорили, а начальник цеха только огрызается: сам, говорит, знаю. Вот если бы, говорит, стены резиновые были, я раздвинул их, а ведь они не резиновые. А мастера правы, и огрызаться тут нечего, думать надо, как эту задачу решить.

Терентьев подошел ко мне.

– Не забыли о нашем разговоре? Привезли фотографию?

– Конечно, привез.

– Покажите, может быть, я и признаю его. Ведь на Путиловском я проработал без малого пятнадцать лет…

В 1932 году в Италии на одном из небольших заводиков близ Милана я встретился с бывшим работником Путиловского завода.

Нам для строящихся металлургических заводов нужны были электропечи, и меня направили в Италию для ознакомления с конструкциями печей, изготовляемых итальянскими заводами.

Прибыв в Милан, я через торгпредство направил письма фирмам, занимавшимся изготовлением электропечей, и вскоре от всех получил приглашения посетить заводы. Среди этих писем было одно из небольшого местечка под Миланом. Я уже забыл название как самого местечка, так и заводика. Но встреча, которая произошла там, сохранилась в памяти по сей день.

Секретарь торгпредства позвонил на завод и согласовал с владельцем день и час моего прибытия. Кстати он спросил, не говорит ли кто-либо на заводе по-немецки или по-французски. Владелец завода сообщил, что он сам говорит немного по-немецки, а кроме того, на заводе работает один русский.

Когда я прибыл на завод, владелец предложил мне пройти по цехам и ознакомиться с производством. Владельца завода сопровождали двое, один из которых резко выделялся. Это был коренастый, седовласый старик с энергичным подбородком и выдающимися скулами. Он молча пожал мне руку, приподняв котелок. Из-под густых взъерошенных бровей меня все время рассматривали глубоко сидящие серые глаза.

Мы прошли в большой пролет цеха, весь заставленный нагревательными печами самой разнообразной конструкции. Я остановился около одной из печей и стал ее внимательно рассматривать.

– Вот эта печь нас интересует, – сказал я владельцу завода.

– Не для Балтийского ли завода хотите ее приобрести? – услышал я голос старика в котелке.

Русские слова прозвучали для меня так неожиданно, что я резко повернулся к нему и спросил:

– Вы что, русский?

– Был русский, а теперь… вот здесь живу, – через силу, как мне показалось, произнес он конец фразы.

– И давно вы здесь?

– С 1920 года. Как тогда уехал…

– Ну, а чего вы, собственно, бежали? – вырвалось у меня.

– Все бежали, – глухо проговорил старик, – не я один.

– Сто шестьдесят миллионов тогда осталось, а вы говорите все!

Старик промолчал.

– А почему вы, собственно, думаете, что мы хотим приобрести эту печь для Балтийского завода? – спросил я.

– Еще в четырнадцатом году в такой печи на заводе нужда была. Тогда еще хотели купить. Война помешала.

– Вы что, на Балтийском заводе работали?

– И на Балтийском работал, и на Сормовском. – Старик оживился. – Может, помните? – он посмотрел на меня и, покачав головой, произнес: – Нет, не можете помнить, – малы были. Так вот, когда Путиловский завод рекорд поставил по производству паровозов, то я в паровозном цехе работал. В том рекорде и мой труд тоже есть. Станцию Перово под Москвой знаете? Там паровозное депо находится. В то время по всей России о нем слава прошла. Таких, как там, пролетов без единой колонны нигде никогда не воздвигали. А мы тогда отважились и всех удивили. Знали меня в прежней России-то, – старик замолчал и глубоко вздохнул.

Мы пошли дальше. Старик снял котелок, вынул из кармана платок и вытер им лоб и голову. Дальнейшие объяспенпя давал уже владелец завода на ломаном немецком языке.

– Дайте заказ на печь-то, – с какой-то мольбой в голосе произнес, наконец, старик.

– Кем вы здесь работаете? – спросил я.