На повестке дня — Икар

То, что открылось взору Эвана, поразило его воображение — комплект оргтехники в этом помещении соответствовал уровню мировых стандартов. Во всяком случае, оборудование у него в вашингтонском офисе кое в чем здешнему даже уступало.

— Сюда, прошу вас. — Эль-Баз кивнул на компьютер слева, на мониторе которого высвечивался какой-то текст, набранный ярко-зелеными буквами. — Обратите внимание, сэр, какими привилегиями вы пользуетесь! Меня попросили приготовить для вас документы в соответствии с легендой, которую вы сейчас станете изучать. Образно говоря, вам предстоит познакомиться с самим собой.

— Познакомиться с самим собой? — Кендрик вскинул бровь.

— Именно так, саийдат йа саийед.[22] Вы — саудовец, родом из Эр-Рияда, некий Амаль Бахруди... Вы — инженер-строитель. У вас в жилах течет европейская кровь, потому что ваш дед по матери — европеец. На дисплее все это есть. Изучайте, запоминайте...

— Стало быть, я — араб-полукровка...

— Именно так, саийдат йа саийед. Дедушка смягчил, если угодно, семитские, скажем так, черты вашего лица. И голубые глаза вы от него унаследовали.

— Минуточку! — Эван уставился на экран монитора. — Этот Амаль Бахруди, он что, реальное физическое лицо?

— Был реальным. Однако минувшей ночью отправился к праотцам. Это случилось в Восточном Берлине, а мне об этом сообщили по модемной связи.

— Его убили, что ли? — Кендрик усмехнулся. — Или сам умер?

— А зачем вам это знать? Тем более, что восточногерманская разведка, правая рука Москвы, не скоро предаст огласке факт его смерти; КГБ, разумеется, затребует объективку, но, пока их бюрократическая машина наберет обороты, много воды утечет. А тем временем Амаль Бахруди прилетел в Маскат, прошел таможенный досмотр в аэропорту, внесен в компьютерный реестр лиц, получивших визу сроком на тридцать дней.

— Получается, если кто-либо надумает проверить, где Амаль Бахруди и что с ним, он, оказывается, живой и здоровый, на законных основаниях обитает в султанате Оман и даже не помышляет о своей кончине в Восточном Берлине.

— Именно так, саийдат йа саийед.

— А что будет, если меня схватят?

— Ничего не будет, так как вы немедленно отправитесь в мир иной.

— Убьют, что ли?

— Разумеется, прошу прощения. — Но ведь русские поднимут шум, если станет известно, что Амаль Бахруди еще раз преставился...

— А откуда они узнают об этом? И потом, не станет КГБ шуметь. Знаете почему?

— Почему?

— Потому что в учебных заведениях, где комитет готовит террористов для борьбы со своими идейными недругами, скажем так, выходцев из стран Ближнего и Среднего Востока предостаточно, и этот факт, нетрудно догадаться, тщательно скрывается.

— Кажется, я улавливаю, откуда ветер дует, но, скажите, каким образом вам удалось откопать этого Бахруди?

— Садики [23] ачазиз! — воскликнул эль-Баз и осекся. — Сэр, у таких, как я, во многих странах есть... коллеги, но и это вас не должно беспокоить. Просто запоминайте сведения о ваших родителях, то есть об отце и матери вашего Амаля Бахруди, о школе... Вы ведь окончили два университета! Кстати, один из них в Соединенных Штатах, где, как правило, получают высшее образование саудовцы. Словом, на дисплее сведения, которые вам знать необходимо, а все остальное — лишнее. Захочется узнать больше, расстанетесь, прошу прощения, с жизнью.

* * *

Выйдя из дома эль-База, Кендрик сразу направился в северо-восточный район города, а если точнее — в сторону своего посольства.

Больницу в квартале Вальят он обошел стороной и спустя некоторое время уже шагал по нарядной авеню, где располагалось здание посольства США. Метрах в ста пятидесяти от ворот он остановился. Пятачок перед ними, как всегда, был до отказа заполнен оравой зрителей, а на самой авеню народу было мало.

На территории посольства то и дело раздавались выстрелы, но было ясно, что и факелы и пальба — все это только для нагнетания обстановки.

Толпа редела по мере того, как на город опускалась ночь. Скоро все разойдутся по домам, надо торопиться! Кендрик взглянул на часы. Та-а-ак! У него в распоряжении минут шестьдесят, а у Ахмата и того меньше. Кендрик огляделся. Где-то неподалеку от входа в больницу должны быть телефоны-автоматы. Когда строители возводили лечебный корпус, Мэнни Вайнграсс настоял на выделении средств на телефонизацию. Он не уставал повторять, что больница без связи с внешним миром — настоящая гробница.

Телефонные кабины из белого пластика отражали свет уличных фонарей и были видны издалека. Сначала Эван ускорил шаг, потом пошел медленнее. Если за ним установлено наблюдение, следует сохранять олимпийское спокойствие.

Он не спеша подошел к первой кабине. Опустив монету, набрал номер: 555-0005. Капли пота выступили на лбу. Восемь гудков, а трубку никто не берет. Ну где он там, султан Омана?

— Хаза ана![24] — ответил наконец знакомый голос.

— Говорите на английском, — сказал Кендрик.

— Что-нибудь случилось?