На повестке дня — Икар

— Главным образом с директором банка «Гемайншафт». Митч перепугал его нашей информацией так, что он едва не описался. Пытается с нами сотрудничать… Подождите минуту. Кто-нибудь проверял телекс в кабинете?

— Нет, но я слышал, как эта чертова штуковина клацала там примерно минут двадцать назад, — ответил Вайнграсс.

Кендрик поставил стакан, повернулся и быстро вышел с веранды. Калейла и Мэнни проследили, как он прошел через гостиную к двери, ведущей в отделанный камнем коридор, потом посмотрели друг на друга и пожали плечами. Через несколько мгновений конгрессмен вернулся. В руке он сжимал бумагу с телексом. Лицо его было взволнованным.

— Они сделали это! — воскликнул он.

— Кто и что сделал? — поинтересовался Вайнграсс.

— Банк. Вы помните этот пятидесятимиллионный кредит, который Гринелл и его воровская шайка в Калифорнии назначили для того, чтобы подкупить меня?

— Боже мой! — встрепенулась Калейла. — Они не могли оставить его без движения!

— Конечно, не могли. Он был ликвидирован в тот момент, как Гринелл покинул остров.

— И что? — спросил Мэнни.

— В наш век сложных телекоммуникаций то и дело сталкиваешься с компьютерными ошибками. Вот и произошла одна из них. Не было получено записи об аннулировании. Кредит продолжается, его лишь перевели в сестринский банк в Берне с новым, закодированным номером счета. Вот и все.

— Но ведь они не заплатят! — предположил Вайнграсс.

— Эти деньги поступят на счет их резервов, которые в десять раз больше пятидесяти миллионов.

— Они будут драться за них, Эван, — решила Калейла.

— И предстанут перед швейцарским судом? Почему-то в этом я сильно сомневаюсь.

Вертолет «кобра» без всякой маркировки летел над пустыней на высоте чуть менее пятисот футов. Эван и Калейла, изнуренные почти двадцатишестичасовым пребыванием в воздухе и торопливым перемещением по замаскированным дорогам на земле, сидели рядом. Оба спали. Рашад — положив голову на плечо Кендрика, тот — уронив свою на грудь.

Человек в подпоясанном хаки без всяких знаков различия вылез из кабины, подошел к ним и потряс руку Эвана:

— Мы прибудем через пятнадцать минут, сэр.

— О? — Кендрик поднял голову, мигнул, затем широко раскрыл глаза, пытаясь прогнать сон. — Спасибо. Я сейчас разбужу мою подругу.

— Можешь не стараться, — громко сказала Калейла, не двигаясь. — Но я все равно буду спать до самой последней минуты.

— Ладно, но я не буду. Не могу.

— Мужчины, — хмыкнула агент из Каира, поворачивая голову в другую сторону. — Никакого контроля, — добавила она с закрытыми глазами.

— Мы будем держать вас в курсе, — сказал офицер ВВС и тихонько засмеялся. Потом вернулся в кабину.

Прошло шестнадцать минут, и пилот заговорил по внутренней связи:

— Впереди вижу сигнальные огни. Пожалуйста, пристегните ремни, скоро посадка.

Вертолет замедлил ход и завертелся над землей, там, где фары двух машин светили друг на друга. Затем медленно опустился на обозначенную площадку.

— Выходите как можно быстрее, пожалуйста, — продолжил пилот. — Нам надо немедленно выбраться отсюда.

Они едва сошли с металлической лестницы на землю, как «кобра», взревев, поднялась в ночное небо. Затем развернулась, взметнув под собой песок, и помчалась на север, быстро набирая скорость. Шум вертолета постепенно растворялся в темноте, а в свете автомобильных фар появился молодой султан Омана. Он был в просторных брюках, трикотажную футболку с надписью «Нью-Ингленд пейтриотс», которая была на нем в ту ночь, шестнадцать месяцев назад, когда он встречался в пустыне с Эваном, на сей раз заменила белая рубашка с открытым воротом.

— Можно сначала скажу я, о'кей? — спросил он, как только Кендрик и Рашад подошли ближе.

— О'кей, — ответил Эван.

— Первая реакция всегда не бывает слишком умной, вы с этим согласны?

— Согласен.

— Но ведь предполагается, что я — умный, не так ли?

— Так. Только не разыгрывайте из себя адвоката. Единственный бар, который вам довелось посетить, — это когда вы с Мэнни были в Лос-Анджелесе.

— А что, этот лицемерный израильский орех…

— По крайней мере, вы не сказали «еврей».

— И не сказал бы. Мне не нравится, как это слово звучит. Может, не нравится даже больше, чем «грязный араб»… В любом случае Мэнни и я не посещали слишком много баров в Лос-Анджелесе, да и вообще во многих не были.

— О чем вы хотите сказать, Ахмат?

Молодой правитель глубоко вздохнул и быстро проговорил:

— Сейчас я знаю всю эту историю и чувствую себя проклятым идиотом.

— Всю историю?

— Я знаю все. Про эту толпу в «Инвер Брасс», про бандитов из запасного фонда Боллингера, про ублюдка Хаменди, которого мои королевские саудовские братцы в Рияде должны были казнить в тот самый момент, когда его поймали… про весь этот «восковой шар». Я должен был понять, что вы не можете поступить так, как мне поначалу подумалось. «Группа Кендрика» против гнилого араба, это не для вас и никогда не было для вас… Мне очень жаль, Эван. — Ахмат выступил вперед и обнял конгрессмена из девятого округа Колорадо.

— Я готова расплакаться, — прокомментировала его действия Калейла, улыбаясь в свете автомобильных фар.