На повестке дня — Икар

— Я передумал, — сказал тот, в голосе прозвучала неприкрытая злоба. Он схватил руку Макдоналда и опустил ее вниз, кровь закапала на ковер. — Кровь, — проговорил Серый, — особенно из правой руки, ведь аорта, снабжающая руку кровью, напрямую соединяется с сердцем, будет выливаться, не встречая препятствий. Ты понял меня, свинья? Скажи нам то, что знаешь, иначе распрощаешься с жизнью. Где этот Махди? Кто он?

— Я не знаю! — воскликнул Энтони Макдоналд, закашлявшись, слезы градом катились у него из глаз. — Как и все остальные, я делаю несколько звонков, и кто-нибудь связывается со мной! Это все, что я знаю!

Серый чуть повернул голову. Он был натренирован настолько, что способен был слышать и чувствовать то, что другому уловить не дано.

— Ложись, — шепотом приказал он Бен-Ами и Вайнграссу. — Откатитесь к стене! Спрячьтесь за стулья, за что угодно!

Через мгновение дверь с грохотом отлетела в сторону. Трое арабов в белоснежных одеяниях с лицами, закрытыми масками, огляделись и открыли огонь из оружия с глушителем. Их цель была ясна: Макдоналд и швейцар. Тела двоих несчастных подпрыгивали и дергались, словно тряпичные куклы, окровавленные рты зашлись в последнем жутком крике, и вот наконец они затихли.

Внезапно арабы почувствовали, что в номере они не одни. Оружие описало круг, выискивая новую мишень, но было поздно, у них просто не было шансов — Серый был вне конкуренции. Он отбежал к входной двери, спиной к стене, мгновенно выхватил автомат «узи» и уложил троих палачей на месте. Ни один не дернулся. Череп каждого разнесен на части.

— Уходим! — крикнул Серый, хватая Вайнграсса и поднимая старика. — К лестнице рядом с лифтами!

— Если нас остановят, — добавил Бен-Ами, — мы просто испугались перестрелки.

Уже на улице, скрытые в спасительной тени, Серый вдруг разразился бранью, ругая в большей степени себя, нежели своих компаньонов.

— Черт, черт, черт! Мне пришлось убить их!

— У тебя не было выбора, — сказал агент Моссад. — Нажми хоть один из них на спуск, и мы были бы сейчас мертвы.

— Но останься хоть один из них жив, мы могли бы вытянуть из него информацию, — возразил Серый.

— Кое-что мы узнали, зайчик, — сказал Вайнграсс.

— Прекратите, наконец!

— Я же по-доброму, молодой человек…

— Что вы узнали, Мэнни?

— Макдоналд болтал слишком много. В панике он наговорил по телефону такого, что его решили убрать.

— А при чем здесь швейцар? — спросил Серый.

— Он открыл дверь для шайки любителей пострелять. Твое оружие наделало много шума, а вот их — нет. Так, а что касается Макдоналда, мы можем предположить вот что. Мой мальчик провел работу даже лучше, чем предполагал. Махди напуган. Он понятия не имеет, что происходит, а теперь, убив этого трепача, и вовсе не узнает. Он сделал ошибку. Только вообразите себе! Махди совершил ошибку!

* * *

Кендрик посмотрел на телефонную трубку, зажатую в руке, затем с яростью бросил ее на рычажки. Злость, отчаяние и страх теснились в его груди. «Если покинешь этот королевский дворец до утра, считай, ты покойник. Завтра вернешься туда, откуда явился». Если еще нужны доказательства, что он добрался до Махди, то они у него. Вот только какой в них толк? Он фактически узник, один шаг за пределы этого дома, и его подстрелит человек, ждущий его появления. Даже его «продезинфицированная, выстиранная и выглаженная» одежда не оставит ни у кого сомнения в том, что это всего-навсего приведенная в порядок одежда террориста. Приказ отправляться туда, где его место, едва означал требование покинуть страну. Он понимал, что американского конгрессмена, конечно, убивать не станут, даже если выяснят, что он когда-то работал в Маскате. Взорванный, разрушенный Оман, на бомбардировку которого даст согласие большинство американцев, не отвечает интересам Махди. Но и позволить конгрессмену вернуться в Вашингтон Махди не сможет. Решение наверняка будет принято простое. Подобное происходит сплошь и рядом. Кто-то подкладывает бомбу в здание аэропорта, взрываются самолеты, взлетают на воздух кафе — да мало ли возможностей! Любопытный американец, который знает слишком много, попадет в один из таких инцидентов и отправится к праотцам, прихватив с собой, правда, сотню-другую невольных жертв.

И вот конец оказался именно таким, как он и представлял себе вначале. Он и Махди. Он или Махди. Он проиграл. Словно сам оказался в коробке здания, стены которого с грохотом рушатся вниз, тысячи тонн бетона и железа падают ему на голову.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Эван, инстинктивно хватая с пола пистолет.

Появился охранник, ловко балансируя подносом на ладони. Эван сунул пистолет под подушку и ждал, когда мужчина поставит поднос на белый стол.

— Все готово, сэр! — сообщил тот с гордостью. — Я сам выбирал лучшие продукты. Жена говорит, мне надо стать шеф-поваром, а не солдатом…