На повороте дней

Учился я поначалу в Ленинградской Военно-воздушной инженерной академии имени Можайского. Получил досрочно офицерское звание. Но ситуация армейской жизни вскоре оказалась мне не по нутру.

Тут я вспомнил про рекомендательное письмо маршала Жукова, которое хранил у себя — с правом поступить в любой ВУЗ Советского Союза без экзаменов.

Поэтому, не долго думая, вооруженный столь авторитетным письмом, я без труда поступил в Политехнический институт и закончил его.

Стал инженером-автоматчиком. Начал работать по специальности. И хотя служебная моя карьера складывалась довольно успешно, постоянно испытывал какой-то дискомфорт.

И вот однажды в Одессе, гуляя на берегу Черного моря, мечтательно глядя на морские горизонты, я вдруг почувствовал, что инженерная работа тоже не для меня, что я должен с ней распрощаться и начать писать.

Писать — вот что я должен делать!

А случилось это — я даже помню число — 15 июня 1964 года в 3 часа дня.

С этого времени я и веду отсчет своей литературной деятельности, которая, грех жаловаться, в общем, сложилась неплохо.

За спиной — 10 опубликованных книг.

Как я стал членом Союза советских писателей?

Как-то приехала к нам в Кишинев бригада московских писателей во главе с Семеном Ляндресом, заместителем редактора журнала «Вопросы литературы». Кстати, он же отец известного писателя Юлиана Семенова. Случилось так, что Семен Ляндрес в порядке исключения прочел мою первую рукопись и сразу же рекомендовал ее к изданию. Вскоре вышла моя первая книга, затем появилась вторая. И в возрасте 34 лет я стал членом Союза советских писателей. Надо заметить, что к тому времени я уже был студентом литературного института, который — тут я должен покаяться — сразу же и бросил. Зачем, думал я, учиться в литературном институте, если тебя, можно сказать, уже и без учебы признали писателем?

Поэт Николай Рубцов

А в Литературном институте я был свидетелем такого случая. Николай Рубцов сдавал экзамен по русской литературе. Его спросили по поводу одного стихотворения: «Как вы думаете, что тут Лермонтов выражал»?

На что Рубцов сказал: «Что выражал Лермонтов, я ответить не могу, потому что он — гений. А я всего лишь — талант».

Рубцов, конечно, великий талант, добавил бы я теперь, хотя пропил мою безрукавку, которая, честно говоря, мне очень нравилась. Видимо, понравилась она и ему.

Кстати, о нем еще такой интересный анекдот рассказывали. Когда ему выписали большой гонорар за его книгу «Звезда полей», он попросил, чтобы ему выдали его в мелких купюрах. Получился довольно солидный мешок с деньгами. И вот он с этим мешком приехал в общежитие Литинститута и заперся. Его друзья, желая отметить столь важное событие, ломились в дверь, трясли, стучали: «Николай, Коля, открывай»! А он не открывает. Что-то там делает. Наконец, открыл дверь и выяснилось: он расстелил эти деньги по полу, ходил и разгребал их по частям: это матушке, это — сестричкам, это — еще кому-то, а это — на пропой.

Семь сорок

Одна из памятных страниц моей журналистско-литературной деятельности связана со строительством в Молдавии большого металлургического комбината, где я ощутил себя в полной мере и журналистом и писателем, принимающим участие в каких-то очень важных событиях.

Не обошлось и без курьезов. Первая плавка произошла в семь часов сорок минут, о чем я добросовестно отрапортовал редактору центральной газеты. Он записал. А потом звонит перепуганный ответственный секретарь:

— Слушай, ну ты не мог сказать хотя бы — 7:39? Ну, что это за 7:40? Нас могут не так понять.

В общем, цифру скорректировали. Напечатали — 7:39. Во избежание аналогии с популярной песней «Семь сорок».

Возвращаясь к альманаху

Время, конечно, летит. Позади — одиннадцать выпусков.

Одному было бы не одолеть такую дистанцию.

Назову имена тех, кто помогал и помогает мне в меру своих сил и возможностей:

Жена Анна Сквиренко, которая всю жизнь делит со мной все тяготы и невзгоды жены литератора.

Моя дочь — Вероника Бари, которая уже в 19 лет стала членом Союза российских писателей, опубликовав к тому времени уже две книги — «Светкина дурь» и повесть «Казармы и любовь».

В нашем журнале Вероника помимо повести «Я живу в Атланте», опубликовала очень хороший рассказ, который был отмечен в высокой московской литературной прессе Людмилой Овчаренко, доктором филологических наук. Она назвала Веронику Бари в числе самых интересных современных писателей из эмиграции, пишущих на русском языке.

География нашего журнала — Москва, Петербург, Киев, Самара, Кишинев, Минск, Рига. В Америке — Бостон, Нью-Йорк, Сан-Франциско, Атланта.

Журнал наш, увы, — бесприбыльный и безгонорарный.

Одним словом — на любителя.

Вместо послесловия

Совсем недавно я получил обрадовавшее меня сообщение о том, что литературный альманах «На любителя» награжден почетным дипломом Всероссийского литературно-театрального конкурса имени Виктора Розова «за популяризацию произведений русских писателей в диаспорах Дальнего Зарубежья».