На правый бой

— Красная Армия, — сказал парламентерам полковник Катугин, — будет благодарна восставшим за помощь…

Что же касается конкретных задач, то руководителям предстоящего восстания от имени командования советских войск было предложено при получении условного сигнала по радио и с самолетов захватить в Вене все мосты через Дунай и Дунайский канал. Если это окажется не под силу, то, по крайней мере, разминировать их. Кроме того, восставшие должны занимать немецкие штабы, учреждения нацистской партии и гестапо, линии связи, склады, спасать жизненно важные объекты городского хозяйства от уничтожения гитлеровцами.

В заключение Кез и Райф получили рацию, код для связи с указанием времени выхода в эфир. Ночью их с большими предосторожностями переправили за линию фронта обратно в Вену.

Через день — новое сообщение из 9-й гвардейской: прибыл майор Карл Соколл, что называется, собственной персоной. Он представился руководителем подпольной антифашистской организации «Австрия, пробудись!». Майор подтвердил все, о чем говорили фельдфебель Кез и ефрейтор Райф.

— Я прибыл к командованию Красной Армии, — заявил майор, — чтобы лично уточнить время начала восстания и сигналы взаимодействия.

Ему ответили, что сигналы остаются прежними, а выступление участников восстания, по взаимному соглашению, назначили на 12 часов 30 минут 6 апреля…

Не успели, как говорится, переварить эту благоприятную для нас информацию, как поступила новая, еще более интригующая. Из политотдела 103-й гвардейской стрелковой дивизии сообщили, что в районе расположения штаба солдаты задержали высокого седобородого старика в потрепанном темном костюме. Наши молодые бойцы приняли его за попа.

Словом, старика задержали и привели в штаб к разведчикам. Тут узнали, что зовут его Карл Реннер. По это мало что говорило молодым воинам, вот уже четыре года не вылезавшим из окопов.

Надо сказать, старик держался с большим достоинством, настойчиво, но без заискивания, просил доставить его к советскому командованию, которому хочет сообщить нечто весьма важное.

В политотделе, где, к счастью, оказался мой заместитель по пропаганде полковник Савельев, старик стал рассказывать, что ему 75 лет. Из них более 50 лет он занимается политической деятельностью. С 1907 года — депутат парламента, а с 1930-го — председатель. Перед приходом гитлеровцев был президентом республики, а потом вынужден был отойти от политической деятельности.

— Только тут до меня дошло, — рассказывал Савельев, — что это же тот самый Карл Реннер, один из авторов «Культурной автономии», которую не раз критиковал Ленин и которому так крепко досталось от Сталина в работе «Марксизм и национальный вопрос».

И немудрено. Когда писалась эта работа! С тех пор в России победила Октябрьская революция, построен социализм и вот уже победоносно завершается величайшая из войн. А тут — свидетель давно отшумевших дней и событий. Мало кто, наверное, во всем 3-м Украинском фронте мог предполагать, что жив еще тот самый Карл Реннер, которого у нас неизменно называли в одном ряду с такими теоретиками и деятелями реформистской социал-демократии, как Отто Бауэр и Карл Каутский.

Когда Савельев сказал об этом присутствующим, те сильно удивились. А Реннер, услышав фамилию Сталина, обрадовался.

— О, геноссе Сталин! — воскликнул он. — Это большой человек и большой политик. Я встречался и с Владимиром Лениным… Много раз виделся с Троцким…

— Ну, Троцкого он пусть оставит себе, — сказал один из офицеров.

— Спросите у него, — попросили переводчика, — чего он конкретно хочет от советского командования.

Когда вопрос перевели, Реннер вздохнул с горечью и повторил вопрос.

— Что я хочу? — начал он. — Я люблю Австрию, я хочу отдать ей остаток моей жизни. Я социал-демократ, много ошибался, это я сейчас понимаю… Теперь я думаю, сейчас у нас у всех — коммунистов, социал-демократов, социалистов — одна задача: как можно скорее окончательно уничтожить фашизм. Я мог бы быть полезен при строительстве новой Австрии.

Старик замолчал, а потом с надеждой посмотрел на полковника Савельева и сказал:

— У меня одна просьба: если это возможно, доложить обо мне маршалу Сталину. Скажите, что я готов служить антифашизму и демократии.

Когда о визите Карла Реннера узнали Ф. И. Толбухин и А. С. Желтов, они немедленно сообщили об этом в Ставку и Главное политическое управление Красной Армии.

— Пожалуй, нам после войны не нужно будет пренебрегать теми силами, которые стоят на позициях антифашизма, — заметил при этом Федор Иванович.

— Да и закоренелых социал-демократов Гитлер кое-чему научил, — сказал А. С. Желтов. — Главное — к коммунистам за помощью обращаются, а не к кому-нибудь.

Москва не заставила долго ждать с ответом. В телеграмме на имя Толбухина и Желтова Ставка предписывала сообщить Карлу Реннеру, что в интересах восстановления демократии в Австрии советское командование окажет ему поддержку. Ставка требовала разъяснить господину Реннеру, что наши войска вступили в его страну не для захвата ее территории, а исключительно для изгнания фашистских оккупантов.