На правый бой

Потом мы узнали, что первыми вступили на мост и устремились к противоположному берегу воины взвода гвардии младшего лейтенанта В. Осетрова. Несмотря на то что артиллеристы Коваля метко били по огневым точкам врага, широкое полотно моста простреливалось гитлеровцами весьма сильно. Осетров выдвинул вперед приданный взводу расчет станкового пулемета гвардии старшего сержанта П. Овчинникова. Ведя огонь, Овчинников продолжал двигать пулемет впереди себя на катках. Следом перебежками продвигались стрелки. Так преодолели больше половины пути. Вот уже хорошо просматривается левый берег, но огонь противника ее ослабевает… Поэтому надо действовать быстро и расчетливо. На это нацелены гвардейцы.

Вот гвардии старший сержант И. Воронин заметил лестницу, ведущую вниз, под мост. Он крикнул гвардии младшему сержанту Г. Задворному, показал ему энергичным взмахом руки и стал быстро спускаться вниз. Вслед за Задворным по этой же лестнице спустились на берег пулеметчики гвардейцы С. Матвиенко и В. Гордиенко. Но смельчаки не успели даже вырыть ячейки в песчаном грунте, как были атакованы гитлеровцами с Губертовской плотины. Заметив, что ребята попали в сложную ситуацию, Осетров послал им на помощь расчет Овчинникова. Под огнем станкового и ручного пулеметов фашисты залегли.

За взводом Осетрова на противоположный берег перешли взвод гвардии лейтенанта А. Мамедова и другие подразделения. Осетров, Мамедов и Воронин получили ранения, но из боя не вышли. К обеду 13-го на противоположный берег перебрался 2-й стрелковый батальон, а 3-й поддерживал наступающих огнем с правого берега. В общем, 8-й гвардейский стрелковый полк обеспечил не только захват Имперского моста, но и его целостность и удерживал его до подхода частей 20-го гвардейского стрелкового корпуса.

Командование по достоинству оценило подвиги гвардейцев в боях за мост. Кроме гвардии майора А. Коваля звание Героя Советского Союза было присвоено командиру 8-го гвардейского стрелкового полка гвардии подполковнику И. Н. Панченко; гвардии младший лейтенант В. Осетров был награжден орденом Красного Знамени. Высокими государственными наградами были отмечены и другие участники боев за захват Имперского моста.

На примере действий частей 4-й гвардейской стрелковой дивизии хорошо видно, как наши командиры, опираясь на опыт предыдущих боев, малыми силами побеждали более сильного врага. Именно на это нацеливали мы весь командно-политический состав.

К 14 часам 13 апреля, на седьмые сутки боев, стрельба затихла. Войска 3-го Украинского фронта полностью овладели Веной — столицей Австрии.

В приказе Верховного Главнокомандующего от 13 апреля 1945 года, посвященном этому событию, говорилось: «Войска 3-го Украинского фронта при содействии войск 2-го Украинского фронта после упорных боев сегодня, 13 апреля, овладели столицей Австрии — городом Вена, стратегически важным узлом обороны немцев, прикрывающим пути к южным районам Германии.

В ходе боев за подступы к Вене и за город Вену с 16 марта по 13 апреля войска фронта разгромили одиннадцать танковых дивизий немцев, в том числе 6-ю танковую дивизию СС, взяли в плен более 130 тысяч солдат и офицеров противника, уничтожили и захватили 1345 танков и самоходных орудий, 2250 полевых орудий и много другого военного имущества».

В день освобождения Вены я вместе с политработниками 4-й гвардейской армии находился в городе, в боевых порядках наступающих частей. Рушились здания, заминированные гитлеровцами, черные клубы дыма застилали улицы. Горел знаменитый Венский оперный театр. Советские воины тушили пожар.

Жители Вены были до крайности запуганы гитлеровской пропагандой. Фашисты пытались воспитать в людях ненависть к Красной Армии, к советским бойцам и командирам. Приведу один из характерных примеров, с которым мне пришлось столкнуться.

Проезжая по одной из улиц освобожденной австрийской столицы, я услышал истеричные крики. Приказал остановить машину и послал своего порученца майора Конина вместе с переводчиком и двумя бойцами выяснить, в чем дело. Вскоре Копии вернулся и рассказал, что кричали две женщины. Оказалось, что они, увидев советских бойцов, решили, что настал их последний час, что вот-вот последуют репрессии, о которых говорили гитлеровцы.

Переводчик разъяснил, что все это ложь и никто не собирается обижать мирных жителей, а советские бойцы зашли в дом, чтобы разминировать его. И действительно, вскоре саперы, так напугавшие австрийских женщин, стали выносить на улицу обезвреженные мины.

Особенно мрачное впечатление у меня осталось от набережных Дуная. Где бы мы ни выезжали на его берега, везде жестокие следы войны: газоны, тротуары — все перекопано, на мостовых зияют воронки, валяется битый кирпич… А над веселой от ясного весеннего неба водой торчат покореженные пролеты и полуразрушенные фермы мостов.

— А вон, Иван Семенович, целехонький мост. Красивый! — не удержался от восхищения майор Павел Романович Копин.

— Это Рейхсбрюкке — Имперский мост, — объяснил я.

— Австрия давно ведь республикой была, а вот с имперскими названиями не покончила.