На правый бой

В состав нашей ударной группировки входили 57-я и 46-я армии, 4-й гвардейский механизированный корпус, 5-я отдельная гвардейская мотострелковая бригада, 1-й гвардейский укрепленный район, 13 авиационных дивизий, 3 артиллерийские дивизии прорыва, 5 зенитно-артиллерийских дивизий, до 50 отдельных артиллерийских и минометных полков. Группировка имела 2200 орудий и минометов, 149 реактивных установок, 358 танков и самоходно-артиллерийских установок, 1292 самолета. А в составе Дунайской военной флотилии насчитывалось до 80 боевых кораблей (преимущественно бронекатеров).

Кроме советских войск в операции должны были непосредственно участвовать соединения Народно-освободительной армии Югославии и болгарские войска.

Времени на подготовку операции было в обрез. Сейчас я вспоминаю те далекие дни, и у меня перед глазами, как в калейдоскопе, мелькают лица моих боевых побратимов — русских, болгар, югославов… В день посетишь не одно соединение, выступишь то у танкистов, то у пехотинцев, то у летчиков, переговоришь не с одним десятком бойцов и офицеров. И у всех одно стремление — вперед, на запад, скорее в бой.

Но дело начальника политуправления фронта — не самому поспевать везде, что практически невозможно, а, опираясь на аппарат политорганов, держать руку на пульсе жизни, настойчиво проводить в жизнь указания ЦК партии, решения и директивы Военного совета, уделять основное внимание тем войскам, которым в операции предстоит решать наиболее ответственные задачи.

В Белградской операции особенно важная ролл, возлагалась на 57-ю армию генерал-лейтенанта И. А. Гагена. Поэтому сразу же после получения директивы Ставки большую группу офицеров политуправления во главе с полковником П. П. Савельевым я отправил именно туда.

Одним из показателей высокого морального духа воинов, действенности нашей работы мы всегда считали приток заявлений с просьбой принять в партию и комсомол.

— Если в полку или соединении люди перед боем, перед операцией не пишут заявлений в партию, — говорил А. С. Желтов, — значит, коммунисты в этой части не авторитетны, не показывают примера. Значит, на эту часть надежды в бою мало…

И это, надо сказать, было справедливо. Поэтому от начальников политорганов и своих посланцев в войска я требовал систематического доклада не только о расстановке кадров и актива, но и о том, как обстоят дела с ростом рядов партии и комсомола, с работой среди молодых коммунистов. Помню, сообщения из 57-й армии радовали. Приток заявлений особенно усилился после того, как генерал-лейтенант Н. А. Гаген отдал 21 сентября боевой приказ, согласно которому соединения армии до 30 сентября должны были передислоцироваться в районы Лома, Медковеца, Стубала и Враца[11]. А всего в сентябре 1944 года партийные организации армии приняли в свои ряды 445 членов и 625 кандидатов в члены партии[12].

Не могу не сказать добрых слов и в адрес бойцов тыла. В этот период времени, когда войска совершали 600-километровый марш по земле, по воде и по воздуху к югославской границе, за каких-то 10–15 дней части и соединения получили 193 артиллерийских орудия, 600 минометов, 50 зенитных пулеметов, 800 противотанковых ружей, 250 станковых и 1000 ручных пулеметов, 10 тыс. винтовок и 10 тыс. автоматов, 1403 автомашины, 546 танков и САУ, 280 мотоциклов с колясками, 20 зенитно-пулеметных установок. К началу операции войска фронта имели достаточное количество материальных средств: от 3 до 5,5 комплекта боеприпасов, 6 заправок горюче-смазочных материалов, 15 сутодач фуража[13].

Такое положение не могло не радовать. Для успешных боевых действий теперь у нас имелось все: и люди, и техника, и оружие. За подготовкой к операции самым внимательным образом следили Ставка Верховного Главнокомандования и Главное политическое управление Красной Армии. Дня не проходило, чтобы не было звонка от А. С. Щербакова. Ежедневно либо я, либо А. С. Желтов в установленное время докладывали ему о проведенной работе и всегда получали конкретный совет, дельную рекомендацию. Командующий фронтом и начальник штаба поддерживали такую же постоянную связь со Ставкой и Генштабом.

Главное — это не было мелочной опекой или простым понуканием, хотя порой могло показаться, что у вышестоящих органов к нам, как бы выразиться, повышенный интерес.

Еще в сентябре 1944 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР, согласно которому верховный главнокомандующий Народно-освободительной армией Югославии маршал Иосип Броз Тито «за выдающиеся успехи в деле управления войсками и проведении боевых операций против общего врага Советского Союза и Югославии — гитлеровской Германии» был награжден орденом Суворова I степени. За выдающуюся боевую деятельность и за проявленные при этом храбрость и мужество в борьбе против общего врага СССР и Югославии 46 генералов и офицеров НОЛЮ были удостоены высших военных орденов Советского Союза. Среди них такие прославленные военачальники, как Иван Гошняк, Коча Попович, Раде Хамович, Пеко Дапчевич[14].