На пределе

Вернулась в палатку, собственный персональный ад, в котором поджаривалась уже добрых два часа. Бриганты давно уже оставили любые попытки разговорить или настроить меня на позитивный лад. Села. Закрыла глаза, вновь погружаясь в невеселые мысли. Я прекрасно понимала, что проигрыш обернется катастрофой не только для меня, но и для человека, ставшего моим мужем. Как могла согласиться на сделку? Откуда взялась уверенность в победе? Послышалась в звуках леса и пении птиц?! Что за ерунду нашептал мне летний ветер? Почему приняла на веру слова старика в белом одеянии? Верховный учил доверять своим чувствам, интуиции. Доверилась. Что теперь?!

Теперь… Время пришло. Трубы возвестили о начале гонок. Послышался голос распорядителя Игр, здоровенного весельчака, от гримас и заигрываний с толпой которого мне давно уже стало тошно. Начали объявлять участников. Первым прозвучало имя патриция Гая Эмилия Титурга. Главный претендент на победу, как-никак! Я догадывалась, что меня, словно лакомый кусочек, приберегут напоследок, но все же решила выйти из палатки. Оставаться в ней стало выше моих сил.

Прасург тоже поднялся. Пожилой воин держал шлем, который уже битый час, нет, два, пытался всучить, а я все не соглашалась. Начальник королевской стражи волновался не меньше моего, хотя не подавал вида. От шлема я опять отказалась. Шагнула к выходу и чуть было не столкнулась с Ангусом, который как раз отодвинул полотняной край палатки, чтобы войти вовнутрь. Я ведь попросила его следить за лошадьми! Прежде чем успела возмутиться, произнес:

– За Беляночками смотрит Гахарит. Аэлика, я принес тебе вот это, – в руках друид держал веточку жасмина. – Позволь, заколю.

Ну, раз так хочет! Склонила голову. Ангус прицепил неожиданный подарок к моей сложной прическе. Вряд ли цветы удержатся во время гонки, но на миг меня порадовал волнующий, сладкий запах. Где-то там, за гипподромом, было лето, солнце и свобода. Там находился мужчина, которого любила я и который любил меня. Я же, словно дикий зверь, оказалась запертой в клетку обязательств, которые взвалила на себя сама.

– Ни о чем не беспокойся, – произнес Ангус, словно в ответ на мои мысли. – Ты выиграешь. Древние Боги с нами!

Хмыкнула. Да уж, с нами! С ними или с вами… Насчет себя я серьезно сомневалась. Пожала плечами и отправилась к выходу. Уже объявили шестого участника, вольноотпущенника-магедонца Расмуса. Аплодисменты ему достались жидкие. Интересно, что будет, когда очередь дойдет до меня? От этой мысли ноги сделались ватными, хотя раньше я не боялась общаться с прессой. Не любила, это факт. Голова давно уже походила на чугунный колокол, в который долго и с удовольствием били, словно в набат. Жаль, что в этом мире не изобрели таблеток от головной боли! Хотя, подозреваю, болела она не только у меня, но и у всех бригантов с момента, как узнали о скачках. И еще о том, что я прельстилась вовсе не на выигрыш в тысячу сестерциев. Кстати, вполне себе выигрыш, можно дом купить в Лондиниуме и парочку рабов. Нет, речь шла совсем о других деньгах, огромной сумме, из-за которой несколько королевских семьей могли потерять свой народ, а четыре племени Альбиона приобрести нового правителя – императора Проктулуса Суллу.

– Аэлика, я поеду вместо тебя! – в который раз произнес Прасург, и в который раз я отказала. Поехать-то поедет, но как будет расплачиваться в случае проигрыша? Нет, сама! Сама заварила, самой и расхлебывать.

Вышла из палатки. Полуденное солнце резануло по глазам. Меня подхватил рев толпы, буквально поволок на посыпанную мельчайшим золотистым песком трассу гипподрома, по которой через несколько минут помчатся во весь опор десять колесниц. Десять упряжек, десять кругов. Обычно соревновались квадриги – четверки. У меня была лишь пара, поэтому остальным участникам пришлось изменить привычкам. Давало ли это преимущество? Не знаю. Быть может, минимальное.

Окинула взглядом участников. Пятеро – местные. Двое из племени иценов, двое – триновары. Еще один – то ли из дуббонов, то ли из другого племени на западе. Прасург говорил, но у меня вылетело из головы. Одеты привычно, так же, как и я. Остальные – даррийские граждане. Три вольноотпущенника: два дакийца и один магедонец, с буйной черной шевелюрой, которую он пытался затолкать под здоровенный, похожий на ведро, шлем. И, конечно же, молодой патриций из Лондиниума в роскошной, с вышивкой, красной тунике и с не менее роскошным золотым шлемом в руках, начищенным так, что от блеска я даже прищурилась. Взглянула в надменное, красивое лицо и отвернулась прежде, чем он успел окатить меня презрительным взглядом. Выиграй любой из них, уговор с Наместником вступал в силу.