На пределе

Визг тормозов и девятка уносится прочь. Видать сильно мы парня достали своим поведением. Усмехнулся и повернулся к источнику своего безумия. Лиза медленно плелась к лавочке на детской площадке. Устало села на неё, а затем и вовсе откинулась так, чтобы запрокинуть голову.

— Мне кажется, что тебе нужно домой.

— Дома скучно, — повторила она, после чего перекинула ногу через лавку, оседлав её, и просто легла на спину. — А тут есть звёзды.

Взглянул наверх и действительно разглядел далёкие небесные тела, едва угадывающиеся в тёмном небе.

Ничего не ответил. Иногда вот так же с ребятами на задаче, соревнованиях или на учениях сидели и просто смотрели в небо. Порой полезно отделить себя от Земли и представить, какого это быть в пустоте. Быть кем-то отдельными от человечества, несущественным.

— Временами, когда смотрю на них вот так, чувствую, что всё зря, — вдруг тихо проговорила Лиза, озвучив мои мысли. — Будто иду не туда, делаю не то.

Посмотрел на неё, вот такую пьяную и задумчивую, ещё способную размышлять о чём-то возвышенном, и неожиданно понял, что мне интересно. Интересно, что в этой хорошенькой головке происходит на данный момент и вообще. Почему так? Почему, я так долго привыкал задавать вопросы Тане о том, как у неё идут дела на работе, как прошел день и что она думает о том или ином событии? Мне было неинтересно, но я понимал, что она нуждается в моём внимании, в поддержке, в мелочах, которые составляют нашу совместную жизнь. Почему сейчас я сдерживаюсь, чтобы не спросить оперативницу о том, почему она считает, что всё зря? Почему, как и я, вообще о подобном задумывается?

Вздохнул и потёр саднящий висок, боль в котором была явным признаком утомления.

— А ты, когда-нибудь думал о том, зачем мы здесь? — тихий голос вновь разорвал ночную тишину. — На работе часто нет времени остановиться и просто подумать о таких вещах. Например, какая сила заставила мать задушить собственное новорожденное дитя или выбросить его в мусоропровод. Зачем шестнадцатилетняя девочка при хороших и весьма обеспеченных родителях подаётся в проституцию и зачем в двадцать первом веке кто-то готовит террористов-смертников.

И я снова не ответил. Всё это — человеческая психология. Она это знает. Но вопрос относится к категории религии, веры, и, по сути, является риторическим.

Подошел и сел на лавку, глядя на неё. Девушка же усмехнулась, чуть подтянулась и уложила голову на мои колени, продолжая созерцать небо. А вот я туда смотреть не мог.

Внутри всё натянулось от сладкого ощущения, затопило невообразимой нежностью, и я не удержался, скользнул пальцами по мягким волосам. Девушка на миг прикрыла глаза, и я понял, что нам обоим это приятно.

Чёрт возьми, откуда такое? Я же всего раз тебя видел. Всего один грёбаный раз, а сейчас понимаю, что жаждал новой встречи, как маны небесной. Настроение апатичное, подавленное, даже Таня увидела перемену…

Таня.

Чёрт, я же так и не позвонил ей.

Рука замерла над головой девушки.

Что ты делаешь, Стагаров? Какого хрена? Что ты, мать твою, вытворяешь? Женька, наверное, в гробу перевернулся за такое непозволительное отношение к его любимой женщине. Неужели ты готов вот так просто предать его? Неужели позволишь случайно появившейся в твоей жизни женщине вот так просто нарушить твою клятву, данную у его могилы?

Стиснул зубы, стараясь отмести все мысли. Пусть эта ночь будет исключением. Пусть эта ночь будет моей собственной тайной, которую никто и никогда не узнает. С Лизой я больше не увижусь, ни к чему хорошему это не приведёт, но пусть хоть сегодня отведу душу.

Взглянув на девушку, обнаружил, что та заснула.

— Эй, адрес-то у тебя какой?

Открыла один глаз, посмотрела на меня оценивающе, вздохнула и назвала место жительства, после чего так же благополучно уснула.

— Что ты за женщина такая, Лиза Виноградова? — усмехнулся я, не ожидая получить ответа.

— Отвали, Прокопенко. Сам знаешь, что из меня женщина, как из тебя балерина, — промямлила она, сонно перевернувшись на бок и по-детски уложив свои ладони под щёку.

Честно говоря, ответа не понял. Просто продолжил гладить мягкие волосы, мрачно размышляя о собственной жизни. О том, как многое хотелось бы изменить. О том, что ничего не могу изменить.

Если бы мог, отказался бы от Тани. Но она так преданно меня любит, что остаётся, несмотря на то, что я не могу иметь детей, хотя очень хочу. Одного обследования хватило, чтобы знать наверняка: у меня никогда не будет ни дочери, ни сына. Таня пыталась исправить ситуацию, всё же она фармацевт, и на диетах особых держала, и добавки какие-то пить заставляла… Но всё это пустое.

Вздохнул и снова посмотрел на Лизу.

— Что я здесь забыл, а?

На этот раз не ответила. И правильно. У меня самого не было чёткого ответа.

Я так и просидел до самого рассвета, размышляя о собственной жизни. Мысль за мыслью, уверяясь, что выхода из этого дерьма нет. Нужно просто плыть по течению и не оглядываться, на тех, кого могу утянуть вслед за собой.