На прибрежье Гитчи-Гюми

– Мне кажется, они там, в Лос-Анджелесе, таких, как ты, в жизни не видали. Я вот точно не видала. Понимаешь, дело даже не столько в твоей внешности или сущности. У тебя есть аура.

– Аура, говоришь? Ну, с этим мы разберемся.

– Ты не против, если я переберусь назад и немного посплю? – сказала я.

– Полезай, чего там.

Я перелезла на заднее сиденье и улеглась там с Трейфом на руках. Леопольд перестал плакать. До меня доносились их с Эдвардом голоса – они о чем-то мирно беседовали.

– Вот уж не думала, что мамин дружок окажется таким негодяем, – сказала я. – Да, блинчик комом.

– Эй! – крикнул из багажника Эдвард. – Я все слышу. Ты про что это говоришь?

– Про блинчики. Помнишь, как-то раз ты испек блинчики с корицей?

– Чего? Не вздумайте чего-нибудь учудить!

– Эдвард, это же твой собственный сын!

– Знаешь, сколько сперматозоидов у меня в среднем вырабатывается за день? Хватило бы всю планету оплодотворить. Что ж мне, за каждый отвечать?

– Выбирай выражения, ладно? – сказала я.

Я задремала и проспала, наверное, несколько часов, а когда проснулась, меня тошнило и хотелось есть. Я не сразу вспомнила, где мы и зачем. Снаружи было темно.

– Который час?

– Не знаю, – сказал Пирс. – У меня нет часов.

– А бензин не кончается?

– Ой, нет! – сказал Пирс.

– Что такое?

– Нужно срочно заправиться. Бензин на нуле. Черт, что делать-то будем?

– М-да, – сказала я. – Бензоколонка далеко?

– Да нет, – сказал Пирс. – Вон там, впереди.

– Она работает?

– На вывеске написано, что круглосуточная.

– Это ни о чем не говорит. По виду как, работает?

– Работает. Но я, того, Эдварда подставлять не хочу.

– Эдвард! – крикнула я. – Леопольд, ты и сперматозоиды, которых хватило бы на всю планету, вы там как, в порядке? Мы хотим заехать на бензоколонку заправиться, так что сидите тихо.

– Сколько сейчас времени? – спросил Эдвард.

– Точно не знаем. Темно. Судя по всему, вечер.

– Ладно, – сказал Эдвард. – Заезжайте. Только быстро, заправьтесь и вперед. Когда рассветет, остановитесь где-нибудь и откройте багажник.

Пока Пирс заливал бак, мы с Трейфом отправились в туалет.

– Знаешь, мне что-то нехорошо, – сказала я псу. Он брел как в забытьи, сонно виляя хвостом. Так же сонно он поднял лапу у урны. – Наверное, я заболела – наглоталась воды в Гитчи-Гюми.

Женский туалет был закрыт. Я пошла в соседний. Грязен он был до омерзения, даже Трейф возмутился.

– Скажи мне, Трейф, что это за существа, которые позволяют себе так загадить помещение, в честь них же и названное?

Трейф не ответил, только озабоченно наморщил лоб. Я включила воду и подняла его к раковине, чтобы он попил. Этому он научился у Лулу.

Я умылась. Как быстро я состарилась… Первоцветы юности поблекли, скукожились и завяли. И тут у меня возник потрясающий план. Я осторожно сняла крышку сливного бачка. Там часто хранят оружие. Вот найду пистолет, открою багажник и отстрелю Эдварду яйца. Тогда и брата спасу, и Эдвардовы сперматозоиды больше не смогут оплодотворить планету. Но там ничегошеньки не оказалось: ни пистолета, ни пачки банкнот, ни даже освежителя унитазов сроком действия три месяца. Я снова вернулась к раковине и умылась еще раз, в надежде вернуть лицу сияние юности. Если хочешь обмануть цветок, сунь его в морозилку, и тогда он распустится заново хоть посреди зимы. Горячую воду я даже не включала.

Я решила было, что Пирс уехал без меня, но потом увидела машину у колонки со сжатым воздухом. Когда мы с Трейфом подошли к нему, Пирс вздрогнул.

– Ой, – сказал он. – А я чуть про вас не забыл.

– Ты бы так без нас и уехал.

Он нервно захихикал.

– Не-а. Ни за что.

– Да-да, – сказала я. – Слушай, а ты уверен, что мы едем в нужную сторону? Не хочешь спросить дорогу?

– Уже спросил, когда за бензин платил. Кстати, денег почти не осталось.

– А дорогу куда ты спрашивал?

– Я спросил, где Лос-Анджелес, – сказал Пирс. – Этот парень, правда, не знает, но я уверен – мы едем куда надо. Из Нокомиса все равно только одно шоссе.

Мы вернулись к машине.

– Как по-твоему, с Леопольдом там ничего не случилось?

Пирс стукнул кулаком по багажнику.

– Ребят, вы как? – заорал он.

Кассир пристально посмотрел на нас через пуленепробиваемое стекло своей кабинки.

– Хочу наружу, – раздался из багажника сдавленный голос Леопольда.

– Скоро рассветет, и мы вас выпустим, – сказала я. Мы сели в машину. – Бедный Леопольд. Какой подонок его отец! Заставил нас ехать в Калифорнию раньше времени. У нас всего несколько долларов, нет ни чистой одежды, ни кредитных карточек. Кассет приличных и тех нету. Нет, это не жизнь!

– Вляпались мы, да? – спросил Пирс, когда мы выехали на шоссе.

– Терпеть не могу этого выражения, – сказала я. – Если ты собираешься стать кинозвездой, научись держаться с достоинством. Ты должен возвышаться над обстоятельствами, а не идти у них на поводу, быть пантерой, тигром расхаживающей по джунглям. Понимаешь, для кинозвезды это главное. – Вид у Пирса был озадаченный, то есть лицо его приобрело самое задумчивое выражение, на которое он только был способен. – У тебя в носу волосы растут, – добавила я. – С этим надо срочно что-то делать.

– Да ну? – сказал он. – И чего делать-то?