На прицеле Цереры (СИ)

— Ты чего, Мир? — да, мастер способен добиться успеха во многих миссиях. Но, чем вызван такой порыв? Вопрос вполне оправдан, а я начинаю подрагивать от нервов. Как он это объяснит?

— Да так. Считай, решил размяться. — сигарета почти дотлела, и лишь ободок у фильтра опалило жаром от затяжки, в которой учитель так нуждался. Если он до теперь игнорировал своё любимое успокоительное, значит мысли его на грани. Нервничаю не только я, хоть досконально обученный воин искусно это прячет. Только, Люций, несмотря на общую халатность, тоже умело подмечал детали…

— А может, ты хочешь прикрыть свою ученицу? — как тонко подмечено! Сейчас ему стоит обратить внимание лишь на мои вспотевшие ладони, и все станет понятно. Только бы не понял… Лишь бы пронесло…

— Что ты? Церера на высоте, как обычно! Но, мне показалось, что задание уровнем выше её опыта! — как сладко лжёт… Убедительно, настолько, что и я могла бы купится. В далёком прошлом, конечно.

— Раньше ты так не считал… Что изменилось? — очередная попытка найти подвох, и разряд по моим нервным окончаниям…

— Да ничего…

— Вот и чудесно! Значит, не будем тревожить заказчика. Последуем составленному плану. — Мастер хотел возразить, но босс присек попытку резким жестом, и Мир неохотно уступил…как ни жаль, решения принимает не он!

— И так, Церера, ты готова к предстоящему уик-энду? — хмельная ухмылка на мерзком лице даёт понять- Люций наслаждается этой игрой! И получит от неё удовольствие, даже если я проиграю! Какая-то извращённая любовь к азартным избыткам профессии. Однако, если бы не она, вряд ли этот человек столько лет к ряду руководил бы самым элитным отрядом наемников…

— Всегда готова… — очевидный ответ на вопрос, который в нем даже не нуждался. В нашем мире отказаться, или хотя-бы усомниться- значит подписать себе приговор. Убей, или умри, как собака…

Как я нашел свою Цереру

Самир

Людям свойственно опаздывать… Конечно, всем, кроме меня. Я прежде не практиковал. Всегда отличался пунктуальностью и уважительным отношением ко времени. Однако, кажется, всё бывает впервые. Даже мне было суждено пережить суровое наказание за единожды проявленную нерасторопность…

Малышка Кира… Я помню её ещё шестнадцатилетним, дерзким и отчаянным подростком. И обстоятельства, при которых произошла наша встреча…

Возвращаться с войны не всегда легче, чем на неё идти. Окончив жёсткий армейский курс, ужесточенный по причине начала второй Чеченской, я сразу отправился на фронт. Амбиций выше крыши, горячее сердце, и жажда отстоять свою правду… Руководствуясь этими качествами, я быстро завоевал доверие военнокомандующего, и уважение собратьев по отряду. А как на войне заработать лимит доверия и авторитет, думаю, объяснять не стоит… Ещё желторотым пехотинцем я отнял множество жизней… Настолько, что со счета сбился. Своих прикрывал, никогда не поддаваясь трусости, и, не знаю уж, чем заслужил такую милость, но, вечно бросаясь в гущу резни и перестрелок, каким-то чудом выжил… Не прошло и двух месяцев, как меня повысили до лейтенанта, выделили самых отбитых ребят, и отправили на передовую.

Там и начался мой персональный ад, из которого выбрался пламенным Цербером, лишенным сна, раскаянья и рассудка. Чуть голова касалась жёсткой холодной земли, заменявшей подушку, мне являлись образы собратьев… Многие из них легли от руки врага. И просто бы легли… Я собственными глазами наблюдал, как они выглядят изнутри… И, ещё чаще, сам выпускал кишки, в отместку!

Так, не живя, а существуя, я отправился домой. Последняя жестокая битва, предшествующая относительной мировой, стала моим билетом в свободу… В свободу? Смешно подумать! Не бывает бывшего военного, как и былого, ставшего настоящим. После длительной реабилитации, я это осознал. Когда воспоминания о трупах, устилавших поле боя, загравированный в памяти запах горящей плоти, перестали вызывать приступы истерики и рвоты, стало ещё хуже… Эти фрагменты прошлого вообще прекратили что-либо вызывать! Стало наплевать! На всё! Как повар готовит пищу, швея мастерит вещи- я убиваю.

Именно понимание этой неисправимой истины заставило меня сделать шаг в яму, из которой не было пути! Я стал тем, кем считал себя уже давно… Хладнокровным убийцей, ублюдком, лишавшим жизни. За это неплохо платили, и я решил, что раз уж продал душу дьяволу, стоит хотя бы взять по-полной оплату…

Конечно, иногда приходили моменты самобичевания. Возможно, осталось во мне и что-то живое… Что отрицало темную сущность. Именно в такое время я подавлял порывы человечности опустошая бокалы виски…. Происходило это, как правило, в вечернее время. Когда оставался один на один со всеми своими чертями, и мы шептались, безмолвно, в нагнетающей тусклой комнате, из которой хотелось убраться.

Скитался от бара к бару, между дворами, пересекающими многоэтажки на окраине. Темно. Фонари если и были, то одиночные, и, чаще всего, сломанные. Звёзд не видно из-за набежавших туч. И тишина… Какая-то нездоровая, хоть и привычная. Тем отчётливее на её фоне показался чуть слышный девичий визг.