На прицеле Цереры (СИ)

Так. Этого достаточно. Позволить такое поведение в своем присутствии я не могу. Оставим поиски взаимосвязи на потом. Тем более, я более чем уверен, что наши пути ещё, увы, пересекутся! Сделал широкий шаг к стойке, и перехватил сжатый кулак перед очередным замахом. Со всем имеющимся обаянием посмотрел на медсестру, желая ее успокоить после взбучки с неуравновешенным посетителем. Она выдохнула, и опустила глаза, почувствовав защищённость.

— Вы почему позволяете себе подобное поведение в общественном месте? Тем более — в клинике. Тем более — с женщиной?! — говорю спокойно, но решительно. И боров осекается, давясь собственной желчью. Наверное, попросту не имеет навыков отвечать на адекватные и аргументированные возражения. — Если не хотите иметь проблемы — прищурил глаза, демонстрируя, что со мной лучше не затевать спор. — Уходите лучше по-добру по-здорову!

— Да ты… Да ты… Щенок! — сжатые жёлтые зубы, выглядывающие из-под потресканных губ, дополнили и без того омерзительную гримасу. Болван ринулся ко мне, желая продемонстрировать, насколько болезненным его удар приходится по челюсти, а не по столешнице. Глупец… В пьяном бреду даже не распознал общеизвестную личность. Я и глазом не повёл, даже рефлекторно не среагировал на этот бессмысленный порыв. Ведь на уровне рефлексов мне известно другое… За моей спиной стоит Лис…

— Отпусти меня, сволочь!!! Пусти!!! — брыкается в подавляющей хватке моего равнодушного телохранителя, пока я с омерзением вытираю с пальцев брызги его слюны, спущенные во время неистового вопля. — Да ты хоть знаешь, кто я такой?! Да вас двоих по стенке размажут, стоит мне лишь словом обмолвиться!

Ухмыльнулся… Интересный кадр. Разве уместно давать такие громкие обещания человеку, которого даже не знаешь? Что ж… Мне до этого дела нет, однако, он мне изрядно надоел!

— Серый, вышвырни ка прочь этого человека! Он волнует больных своим присутствием… — мой сопровождающий молча перехватил ублюдка за шкирку, и поволок в сторону лифта, как мелкого, блошистого щенка.

— Как тебя зовут?! Скажи мне, тварь! Будь мужчиной! — ещё раз прошёлся платком по костяшках, и кинул на отдаляющегося борова брезгливый взгляд. Инициативу перехватил Лис.

— Он — Евгений Беляев, если слышал. А, если слышал, должен знать, что не той угрожаешь птице!

Разве только… Мир сошел с ума?

Церера

— Ты как, малыш? — спросила у племяшки, утирая с его горячего лба выступившую испарину. Положила влажную, прохладную салфетку. Он тяжело дышит, а мне от его страданий так больно, что впору самой задохнуться. — Мир… Он плохо выглядит… — шепнула, обернувшись к грузно стоящему над нами мастеру.

— Вижу. — Серьезный, размеренный взгляд смольных глаз не выглядит успокаивающе. — На вот, дай ему пока, по рецепту Галина. — протянул пару капсул. Вложила их в рот родного мальчишки, помогла запить, приподнимая металлическую кружку над пересохшими, бледными губами.

Спустя минут двадцать жар начал спадать. Это время ни на секунду не отходила от него, пытаясь отнять себе часть его страданий. Возможно, что-то у меня и вышло. Уснул. Мирно сопит, укутавшись в старое, потертое шерстяное одеяло.

Подняла уставший взгляд. Я действительно, устала… От всего этого. От такой жизни. Сильной быть нелегко, да и, была ли я на самом деле сильной? Спорный вопрос. Поддалась первому соблазну заработать лёгкие деньги. Второму. Продала душу дважды. Теперь по счетам плачу. Да и ладно… Пусть, заслужила! Но, ребенок то здесь при чём? Зачем ему страдать?

Осмотрелась. Старая, много лет нежилая квартира. Захудалая комнатушка, потрескавшаяся побелка на потолке, выцветшие обои. Мебели почти нет, только односпальная кровать со скрипучим, пружинистым матрасом. Окна выходят на бедный дворик, окутанный серым туманом.

— Возьми, выпей. — Мир подошёл из-за спины, и продвинул мне надбитую чашку с горячим, дымящимся чаем. — Нам всем нужно выдохнуть. Нужна пауза, хоть в один вечер. Сейчас отдохни, а завтра решим, что делать…

В голове будто переключатель сработал… Эмоции спутались, наросли снежным комом, скатываясь по наклонной. Губы задрожали… С глаз хлынули слёзы, я вцепилась пальцами в обжигающую посудину, и, задыхаясь, отчаянно про себя зашипела

— Что мы решим? — хриплый, невменяемый шёпот… — Самир, что мы, чёрт побери, решим?! — не чувствую жжения в пальцах, оно увязло в более ощутимых, подавляющих, уничтожающих морально, чувствах. Раздражение, ярость, ненависть и жалость к самой себе… Ненавижу!

Руки дрожат, в них — чашка. Кипяток начинает капать на кожу, и посудина падает на пол, разбиваясь на осколки и опаляя пяты. Закусываю губу, лишь бы не закричать! И от боли, и от безысходности. Падаю на пол и притягиваю к себе колени.

— Ааааа…. - стону, негромко, просто, даю выход тому, что ещё немного — разорвет изнутри.

Мир широко распахнул глаза и лишь мгновение не находил себе места. Упал ко мне, прямо в раскрошенные щепки. Притянул мимо воли. Я не хочу… Дышать сложно! Рефлекторно его толкаю, но, он не разомкнул хватку, лишь ещё сильнее сжал руки, не позволяя вырваться.