На привязи

— Ты попросила отца поговорить со мной, чтобы я пореже к вам шлялся? — передразнивая мою интонацию, которой я буквально вчера общалась с мужем, спросил Боря. Секунду назад Игорь вышел из гостиной ответить на деловой звонок, оставив нас вдвоем с его сыном.

— Нет, ‐ качнула головой, — я попросила, чтобы ты не шлялся сюда, когда я дома одна.

— Что, мамуля, боишься не устоять перед моим обаянием? — играя бровями, поинтересовался он.

— Да нет, сынок, скорее наоборот, — фыркнула я и, слегка наклонившись, добавила: — Бориска, по-хорошему прошу, прекрати лезть ко мне.

— Ни за что и никогда. Вижу цель — не вижу препятствий, — шёпотом ответил он, а потом нормальным голосом произнес: — Я ж мириться пришел, с подарком.

Он достал из нагрудного внутреннего кармана бархатистую бирюзовую коробочку. Протянул ее мне на раскрытой ладони. Я покачала головой, отказываясь брать, но в этот момент в гостиную вернулся Игорь.

— О, что это? — с любопытством в голосе спросил мой муж.

— Это подарок моей новой маме, — притворно ласково сказал Борька и демонстративно открыл коробочку.

В ней серьги. Золотые, с английским замком и с красным камнем в центре. Красивые. Стильные. У Бори есть вкус.

— Камень этот… как фрукт еще называется, ‐ вспоминая, произнес Борька

— Гранат, ‐ подсказала я, пасынок кивнул:

— Он самый. Продавщица в ювелирном сказала, что этот камень является символом постоянства, преданности и верности. Как нельзя тебе подходит, да, Кристина?

Он издевался. Я понимала это в тот момент.

— Примеряешь? — спросил Игорь.

Он никогда не замечал иронии сына или не хотел замечать. Но одно другого не лучше.

— Спасибо, но это слишком дорогой подарок. Тем более без повода.

— Ты что, не такой уж и дорогой, камни-то полудрагоценные. Ты бесспорно достойна большего, но я пока не знаю, что тебе нравится, — сказал Борька, едва сдерживая усмешку.

— Кристина любит сапфиры, — сообщил сыну Игорь.

Ну вот зачем? Для чего?

— Это синенькие такие? — уточнил Борька. — Ясно, буду иметь в виду.

И ведь имел. На все праздники он дарил мне что-то с сапфиром. Браслеты, серьги, кольца, подвески, ожерелье и даже чехол для мобильника. Стоит ли говорить, что после этого сапфир перестал быть моим любимым камнем?

Принимать подарки от пасынка я не хотела и не скрывала этого, отнекиваясь каждый раз, но Игорь так укоризненно на меня смотрел, при этом шепча на ушко:

— Любимая, он же старается. Хочет подружиться.

При муже его сын действительно делал вид, что это так, что он искренне хочет со мной просто дружить. Но стоило нам остаться с Борькой наедине… Не каждый раз, но он намекал. А я продолжала смеяться ему в лицо.

Визиты Бори да, стали реже. Но не настолько, насколько мне этого хотелось.

И, кстати, сбегая, я оставила все Борькины украшения в шкатулке. Еще и с запиской: сынок, ничего от тебя мне не нужно. Преданная твоему отцу мамочка.

Часто я потом думала, живя в Прибалтике, как бы мне хотелось видеть его лицо, когда он нашёл записку…

В висках начинает сильно стучать, в груди тоже ощутимые перебойные удары, по инерции меряю себе пульс на запястье. Учащён. Давление, видимо, повысилось. Глубоко и спокойно дышу.

Пульс понемногу успокаивается, зато теперь лицо горит огнем, ступни ледяные, но мне при этом не холодно.

Общее состояние ужасное. Сколько я уже здесь? Сколько еще пробуду? Выдержу ли долго? Здоровье у меня, скажем так, нормальное. Врождённых заболеваний нет. Есть хронические, но это есть у каждого второго, считающего себя при этом здоровым. Но в таком месте, в таких условиях любой организм может дать сбой. Всему же есть предел.

Наконец дверь открывается. Медленно, не широко. И в подвал невесомо вбегает мой белый комок счастья. Он запрыгивает на матрас, подлезает под руку, прося ласки.

Отдаю, с нежностью и трепетом. Получаю заряд позитива. Собаки способны на это. Они отдают больше, чем берут и чем нам кажется.

23

Я прижимаю Алешку все крепче и крепче, при этом чувствуя болезненную усталость. Хочется спать. И я, накрывшись одеялом с головой, быстро перемещаюсь в сладкий мир подсознания.

Но сладкий он лишь сперва.

Я снюсь себе беременной. Гуляю в цветущей саду, жмурясь от яркого солнца. Моя рука греет заботливым теплом уже большой живот. Боже… какое трогательное у меня ощущение счастья. Ожидание его. Да, мне знакомо, так со мной было.

"Я тебя жду, слышишь? Все равно жду…"

Но вдруг становится темно. И холодно. А еще очень очень больно. И физически, и эмоционально. Как тогда, когда я очнулась в реанимации.

Я просыпаюсь от толчка в живот. И тут же понимаю, что там, внизу, болит. Ноющая боль, схваткообразная.

Тише, тише, сильней, тише, тише…

А еще между ног сыро. И горячо.

Свет в подвале уже горит. Значит, утро следующего дня настало. Лежу, прислушиваясь к себе. Понимание, что со мной, приходит не сразу. Я потеряла счёт дням, ведь под рукой нет даже обычного календаря.

Пытаюсь перевернуться на другой бок аккуратно, чтобы не испачкать и не испачкаться. Но, пытаясь встать, чувствую еще более жуткую боль. Такую, что на ноги подняться почти нереально. Боль тянет от живота вниз, по бёдрам. А еще стреляет в спину.