На привязи

— Просто так решил. Просто так хочу — от любимой женщины, — Борька опять берет меня за руку. — Ты, я, наш малыш. Пацан, наследник… ты только представь.

И воображение играет со мной, как назло, я представляю.

Твою же мать!

Что за хрень? Что за идиотизм?

Нет, ему точно нужен врач. И пусть для начала это будет хотя бы нарколог. Не помешает.

— И когда ты это решил? — сцепив зубы, спрашиваю я.

— Думать начал, когда нес тебя без сознания в эту комнату… Нет, вру даже, еще во время прошлого разговора о детях — тогда мысли уже появились, но такие, на грани безумия. Сейчас осознанно все, Крис. И я не шучу, — он наклоняется, — нам нужен ребенок.

Осознанно! Сукин сын говорит, что осознанно. Нет, он все-таки больной.

— Я могу подумать? — спрашиваю я тихо.

— Ты можешь просто смириться. У тебя будет на это время, — Борька усмехается, обнимает меня и шепчет: — А потом мы займёмся оплодотворением. Долго, часто, много. Секс со смыслом, во благо… Это ужасно возбуждает.

Мысленно вою, только представив себе это. Едва убиваю в себе желание пустить в ход кулаки. Очень хочется вмазать ему, расцарапать рожу. Но понимаю — не стоит. Бесполезно. Только хуже сделаю.

Нет, ну сукин же сын, твою мать!

Чувствовала же какой-то подвох, но такого даже представить себе не могла!

Борька продолжает меня обнимать, а потом лезет с поцелуем.

Удивительно, но меня спасает порыв желудка, который все-таки не смог пропустить еду дальше. Характерный звук, когда человека тошнит, заставляет Борьку от меня отстраниться, после отдвинуться. Я мчусь в ванную, сажусь перед толчком. Тошнота на удивление отпускает, но покидать ванную я не спешу. Создаю необходимый шум, часто спускаю воду в унитазе. При этом старательно держу себя в руках. Нельзя скулить и ныть, но очень хочется.

Мне надо подумать. Надо постараться переварить не только еду, но и то, что Борька пожелал. Успокоиться, Крис, главное — успокоиться…

Зря и рано я, видимо, радовалась, переместившись из подвала в комнату.

— Ты как? — приоткрыв дверь, спрашивает Боря.

— Неважно, видимо, переборщила с ромом… — вру я.

— Ничего, бывает. Выходи.

Он захлопывает дверь, а я поднимаюсь с пола. Умываясь у раковины, на несколько секунд задерживаю взгляд на своем отражении в зеркале. Косметика слегка размазалась, и я безжалостно удаляю водой с мылом ее остатки, после чего покидаю ванную.

— Лучше? — даже с беспокойством спрашивает Борька, я киваю. — Завтра, когда я вернусь от врача, погуляем в саду, — говорит он, чем и радует, и удивляет меня одновременно.

А еще он начинает быстро одеваться.

Неужели…

Неужели этот ужасный день, это время, проведённое с Борькой, наконец закончится?

Это-то да. Но теперь начинается нечто новое. И не менее ужасное.

Одевшись, Боря демонстративно поднимает с пола свой телефон и убирает его в карман, косясь на меня с усмешкой. А потом подходит ко мне, наклоняется и чмокает в макушку.

— Люблю тебя, — говорит он и уходит.

Вот как, теперь от него нежность так и шпарит. Любит, говорит, ребенка хочет…

Ребенка, твою мать!

Он ведь всерьёз начнет его делать. Как он там сказал? Секс со смыслом?!

Как же Боря разочаруется, узнав, что ничего у него не получится. Не будет у нас детей… Я вдруг представляю себе его выражение лица и истерически хихикаю.

Ладно, сынок, тешь себя иллюзиями и надеждой. Я ими как раз и воспользуюсь. Вон, Боря уже расслабляться начинает, в сад меня завтра выведет. А я воспользуюсь этим, осмотрюсь, прикину. Потерплю еще, усыплю бдительность Боречки. Надо отрепетировать довольную улыбку и томное заявление, что я тоже хочу ребенка.

39

Приходит Юра, забирает столик на колёсах с остатками еды, бутылки рома и колы я успеваю забрать и ставлю их на комод. Юрасик молча усмехается и уходит, но почти сразу же дверь опять открывается, и в комнату выбегает довольный Алешка. Всю ночь он спит, устроив морду на моем плече. А я обнимаю своего зверя, стараясь ни о чем не думать.

Утром Алешку забирают позже обычного. Приносят мне завтрак. Я ем стоя, уставившись в окно. Неужели я сегодня наконец-то покину комнату и выйду на улицу?

Вскоре мы с Алешкой снова вместе. Мне хочется поделать упражнения, а то, не считая секса, во время которого я и так особо не участвую, никаких физических нагрузок у меня нет. А я без них не могу, тело деревенеть начинает.

Тянусь, наклоняюсь, выгибаюсь. Алешка мне старательно мешает — его всегда беспокоит, когда я делаю упражнения. Особенно когда сажусь на шпагат. Зверь начинает носиться вдоль моих ног, жалобно поскуливая…

За этим занятием нас и застает Борька.

— О, надо же, как ты можешь, — с улыбкой заявляет он. — Привет.

— Привет, — отвечаю я, медленно поднимаясь.

— Ну, собирайся, устрою тебе обещанную экскурсию.

С радостью киваю и иду к шкафу, в тот момент, когда я оказываюсь рядом с Борей, он хватает меня, обнимает и пылко беспокоит своими губами мои. Нарочито хихикаю, показывая, что мне нравится такое проявление Борькиной любви.