На привязи

Но сейчас воспоминания и эмоции захлестывают. Я не вижу цвета его глаз, но я прекрасно помню какие они — светло-карие, с тёмными вкраплениями у зрачков. Иногда глаза кажутся болотного цвета, это зависит от настроения их обладателя…

Как я любила эти глаза!

Как я любила когда-то Демьяна…

55

Ирония судьбы…

Сама бы никогда не поверила, что так бывает. Что я стану женой отца того человека, которого когда-то безумно полюбила. С которым хотела быть счастливой. Чьего ребенка я вынашивала, несмотря ни на что…

Представляю, что мог подумать Демьян, узнав, что теперь я его мачеха. И подобные мысли, признаюсь и каюсь, вызывали во мне тихий восторг. Пусть думает, что я нарочно, что я так мстила… Пусть бесится! И он ведь бесился — это точно, я видела. Потому и избегал, а еще промолчал, не сказал отцу, что мы знакомы. Еще бы, ему пришлось бы много чего другого рассказать.

В те редкие моменты, когда Демьяну приходилось у нас бывать, я вела себя сдержано. Так, как будто ничего странного не происходит, да и вообще похрен, что он обо мне думает. А думал он много, хоть ни слова ни разу не проронил, даже когда мы случайно оставались вдвоем. Но я видела по его взгляду, по его красивым глазам читалось все… Восторг от этого и остатки гордости не позволяли мне рассказать, что все было иначе, что я не нарочно вышла за Игоря, что судьба так надо мной посмеялась… Переубеждать того, кто меня предал… В общем, не достоин такой человек правды.

Злость на Демьяна давно угасла. Ведь я понимала, если бы не такой урок по жизни, то я бы не стала тем, кем стала. Сильной, независимой… Да, я такой была и даже в браке с Игорем оставалась.

Сейчас же я не похожа на себя. Ни на ту дурочку из клуба, которой я была много лет назад, ни на ту стервочку, которой я была совсем недавно.

И это дезориентирует Демьяшу — такой он меня никогда не видел, и ему приходится в эту секунду меня жалеть, я это чувствую.

Он все смотрит и смотрит, а потом…

— Он совсем охерел, что ли? — почти стонет неожиданный гость, а потом кричит в сторону коридора: — Юра!

Юрасик тут же появляется в проёме двери, на меня не смотрит, даже прикрывая лицо ребром ладони.

— Какого хера, Юра, что здесь происходит?

— Не могу знать, это приказ вашего брата, — чеканит Юра, картаво и шепеляво. Я усмехаюсь, подумав сейчас, что это первая фраза, которую я услышала от своего надзирателя. И теперь понятно, почему он до этого молчал — стеснялся своих дефектов речи?

— Освободи, — строго велит Демьян, и Юра тут же испаряется.

— Ты как? — вполне заботливо интересуется Демьян, отводя от меня взгляд.

— Херово, — зло бросаю я, — где твой брат?

— Сам хотел бы знать.

Юра возвращается, заходит в подвал, все так же прикрывая глаза ладонью. Садится передо мной на корточки и отстегивает принесенным ключом окову.

— Одежда ее есть? — спрашивает Демьян.

— В комнате, наверное… — отвечает Юра.

— Так неси!

Юрасик вновь подрывается и выбегает из помещения.

— Можно мне в душ? — спрашиваю я.

Демьян кивает, и я покидаю ненавистный подвал и иду в душевую, что находится рядом. Замечаю, что помимо брата Бори в небольшом и узком коридоре находится еще один человек в чёрной футболке, он невозмутимо стоит у стены, глядя перед собой, сложив руки на уровне паха. Демьян идет за мной, держа небольшую дистанцию.

Включаю свет еще в коридоре и захожу. Крутанув ручку, включаю воду, сначала холодную, потом горячую, постепенно добавляя напора последней. Кожу обжигает, особенно на ссадинах. Но вода доставляет приятное, лёгкое удовольствие. Моюсь вся, с головы до ног, поставив лицо струям. Потом быстро отключаю воду и покидаю поддон.

Демьян тоже зашел в душевую. Стоит ко мне спиной, ждет. Я снимаю с крючка полотенце, обматываюсь и иду к двери, нарочно задевая Демьяна плечом. Он дергается, смотрит на меня. Освещение яркое, и полагаю, Демьян видит все следы, оставленные на моем теле.

— Это Борька так тебя? — спрашивает он, я киваю. — За что?

— За то, что попыталась сбежать вчера из сексуального рабства, — фыркаю я, не стесняясь правды.

А пусть знает, что делал со мной его младший брат. Я открываю дверь, вижу, как по коридору к нам несётся Юрасик. В руках ворох одежды.

— Вот, — говорит он, оказавшись рядом. Я забираю шмотки и без оглядки буквально бегу с ними к лестнице. Слышу сзади быстрые шаги.

На ступеньках меня немного заносит, наверху, у двери в столовую, стоит еще один незнакомый мне мужик, тоже в чёрной футболке и в такой же позе — руки у паха.

А с дивана, увидев меня, спрыгивает Алешка, несётся ко мне бодро, на всех четырёх лапах.

Живой, господи!

Меня накрывает, слезы текут рекой по щекам. Я сажусь перед своим зверем на колени, бросив всю одежду, и наглаживаю облизывающую меня собаку.

А слезы все текут и текут. Слезы обиды, жалости и чуть-чуть счастья. От шершавого языка Алешки немного больно. Но это ласка же, и это несравнимо с тем, что я уже пережила…

56

Мужчины, что шли сзади, обходят нас с Алешкой. Демьян устраивается на диване, Юра замирает посреди помещения, а второй невозмутимый мужчина в чёрной футболке направляется к входной двери.