На прорыв времени! Российский спецназ против гитлеровцев

В первый же день перед выстроенными на плацу личным составом выступил генерал-лейтенант мрачноватого вида, представленный как начальник специального учебно-тренировочного центра Веткач. Неторопливо вещающий генерал толкнул речь про нужность на фронте солдат нового типа, про верность Родине и Отчизне, в заключение пообещав, что тому, чему их всех здесь научат, их не научат более нигде, и что практически любой вражеский солдат против них шансов иметь не будет. В ответ на это обещание послышались реплики о том, что и сейчас они любому немцу сто очков вперед дадут.

Слова генерала о трудностях учебы были большинством личного состава благополучно пропущены мимо ушей. Что, учитывая фронтовой опыт означенных товарищей, вполне можно было понять.

Но ожиданиям относительно «отдыха в тылу с некоторыми затруднениями», как высказался Шимазин по получении приказа, сбыться было не суждено. Солдаты, сержанты и офицеры выматывались на тренировках так, что сил на походы на танцы не оставалось никаких, даже в специально выделенные для оных мероприятий дни. Подавляющее большинство предпочитало отоспаться.

Спать вообще хотелось частенько — ночные тренировки, стрельбы и марафоны редкостью не были — за месяц таковых было более десятка.

— И я вроде ж как вижу, что все не просто так, а чтобы лучше стать, да не просто на чуть-чуть, а вот как ты, например, — Леонид ткнул Владимира в плечо.

— Хех, да до него тебе, как раком до Луны, — заметил проходящий мимо Шимазин, возвращающийся с теоретических занятий по тактике и потому выглядящий на порядок лучше своего измотанного тренировкой однополчанина.

Антонов, занимающий в центре должность старшего инструктора по действиям разведывательно-диверсионных групп, был объектом зависти довольно большого количества солдат и офицеров. А как же — те же самые марши с той же самой нагрузкой у него получались на порядок легче, плюс Звезда Героя, плюс отличная девчонка, влюбленная, судя по всему, в него по уши. И как бонус — слава известного поэта-фронтовика.

С другой стороны, зависть, очевидно, была белой — переобучающиеся хотели стать такими же, а потому на тренировки не жаловались и старались только лучше. Так что товарищ Сталин вновь оказался прав — если показать человеку эталон, которого он вполне может достигнуть, то для работы над собой появляется более чем отличный стимул.

Разговор друзей прервало появление Анастасии — она как раз закончила смену и теперь устало шагала в сторону скамейки с весело перешучивающимися офицерами.

— Привет, мальчики, — девушка первой поприветствовала поднявшихся мужчин.

— С какими это тут мальчиками вы разговариваете, товарищ Лазина, а? Здесь таких нет, тут только мужчины, — Шимазин, как всегда, не смог удержаться от подколки.

— Ну, мне только про одного из присутствующих сие достоверно известно, товарищи офицеры, — и показала залившемуся краской майору язык.

— И откуда это такие познания? — все же поинтересовался Терентий.

— Отставить пошлости, товарищ майор, — улыбающийся Антонов притянул Настю к себе на колени и, поцеловав ее в макушку, подмигнул комбату.

— Ну вот, чуть что, так сразу Шимазин виноват, — усмехнулся комбат. — А ведь это она первой начала. Ах, женщины, что вы делаете с нами, мужчинами, — и сокрушенно покачав головой, Терентий отправился дальше. Пройдя пару метров он приостановился и, полуобернувшись, позвал Васильева за собой:

— Лень, пошли поедим, что ли. Дадим нашим голубкам немного уединения, — и вскрикнул от попадания брошенного меткой рукой желудя.

— Ну вот, опять я виноват. А ведь хотел-то как лучше и…

— Ладно, ладно, иду, — прервал готового начать жаловаться друга Леонид. — Бывай, майор, увидимся еще. Товарищ Лазина, — и откланявшись, Васильев отправился вслед удаляющемуся Шимазину.

«Учеба-учебой, а обед по расписанию», — мелькнувшая в голове Антонова мысль заставила его улыбнуться…

3 июля 1942 года Вашингтон, Белый Дом

— Поэтому, господин президент, подобный подход представляется нам необходимым, — в завершение этих слов одетый в генеральскую форму человек ткнул в одну из лежащих перед Рузвельтом бумаг.

— Генерал, мне представляется несколько сомнительным подобный «подход», — глава США выделил голосом последнее слово. — Сталин слишком силен, а у нас действительно серьезные проблемы с японцами, и вы предлагаете мне буквально толкнуть русских в объятия империи? — президент недовольно покачал головой.

— Нас поддержит Британия, а затем и Германия.

— То есть вопрос мирного сосуществования наших систем вами даже не рассматривался, Джордж?

— Я, комитет начальников штабов, а также множество сенаторов, согласны с выводами аналитиков — в случае, если мы не сдержим Союз военными мерами, его экономика станет более чем достаточной для превосходства. И мы проиграем войну даже до ее начала. Сейчас мы можем победить, хотя это и будет стоить нам очень дорого. Через десять лет победа будет практически невозможна.

— Боюсь, я не могу с Вами согласиться, генерал. Как вы предлагаете объяснять избирателям, что наш вчерашний друг резко превратился во врага?