На прозрачной планете

До начала июля Мэтью был почти уверен в успехе. Расчет простой: за два месяца скважины углубились на десять миль. Продолжая бурить в том же темпе, можно было пройти оставшиеся двадцать миль к концу октября — началу ноября, то есть закончить бурение заблаговременно., за месяц до землетрясения.

Так рассчитывал Мэтью. Но июль подвел его.

Авария следовала за аварией. В Эльдорадо оборвались трубы. В Иосемите в течение недели два раза меняли долото. В Трэйси застыл жидкий металл, его проплавляли токами высокой частоты. В Секвойе встал насос. Все эти скважины топтались на одиннадцатой миле, когда по графику полагалось проходить уже тринадцатую.

Мэтью метался со скважины на скважину, засучив рукава орудовал гаечным ключом и паяльником, ругался и показывал, урывками спал в машине, а проснувшись, узнавал, что на ближайшей скважине новая авария.

Однажды он взялся за сводку. Странное дело: на одиннадцатой миле застряли и те скважины, где аварий не было. Мэтью обругал себя за то, что он работает руками и мало думает, и вызвал в Сакраменто всех инженеров сразу.

Инженеры высыпали целый ворох жалоб: «Глубинометристы задерживают. После отъезда Грибова работаем вслепую», «Железная дорога задерживает. Опаздывают трубы». «Металл некондиционный, застывает в верхней части скважины». «Поставщики недобросовестные, надо расторгать договора».

Так полагалось в Америке. Если поставщик плох, можно расторгнуть договор, подать в суд, и после долгого препирательства юристов судья определит сумму убытков. Хорошо, допустим штат выиграет тяжбу и получит возмещение — триста или четыреста тысяч.

А землетрясение-то состоится.

Мэтью был в затруднении. Но тут пошли события, инженерными учебниками не предвиденные.

Его пригласили самого на собрание «ветеранов» — заслуженных бурильщиков с Мохо-Айленда.

Мэтью знал каждого ветерана в лицо, сам подбирал, сам обучал, растил, расставлял по всем скважинам. Но посоветоваться с рабочими ему и в голову не приходило. В Америке считалось, что рабочему наплевать, как идет дело, ему отдай деньги в субботу. А как заставить его поспеть к сроку, это забота инженеров.

Но тут стоял вопрос о землетрясении в их собственном штате.

Один из рабочих сказал: «Мэт, дело не чисто. Мой брат на трубопрокатном. У них полон двор труб, только не вывозят». Другой сказал: «А у меня зять сцепщик. Вагоны простаивают… а нам их не подают». «Саботируют», — сказал третий. И кто-то произнес крамольное слово «рабочий контроль».

Мэтью раскричался даже: «Вы меня в политику не путайте. У нас свободная страна, каждый на своем заводе — хозяин. Законы менять не позволит никто, сами вы работайте лучше. А я подумаю о внутренних запасах. Есть у нас четыре вспомогательные скважины: Солано, Солано-бис, Трэйси, Мерсед. Они могут и опоздать. Возьмем оттуда металл, возьмем новые насосы.»

— Разрешите работать хотя бы старым насосом, — сказал при этом Джек Торроу, самый молодой из «ветеранов», мастер со скважины Солано-бис.

Мэтью накричал на рабочих, но дома вечером задумался. Контроль полезнее судебных исков. Рабочих контролеров, конечно, хозяева не допустят. Но ведь стройка коммунальная, на средства штата. Пусть контролеров пошлет губернатор, пусть контролеров пошлет сенат. А Мэтью предложит кандидатуры.

И с тем он наутро поехал к губернатору.

— Нет-нет, — сказал ему сонный обрюзгший старик в кресле с высокой резной спинкой. — Контроль — это против конституции. Мы свободная страна, у нас нельзя вмешиваться в дела хозяев. Если вы недовольны, подавайте в суд, взыскивайте протори.

— Хорошо, мы взыщем. А землетрясение?