На прозрачной планете

— Не все ли равно? Просто это наиболее яркие примеры. У нас вулканы находятся в безлюдных местах, и при извержениях жертв немного. Вы же сами это знаете.

— Знаю, потому и спрашиваю. Значит, ты предлагаешь прочистить вулкан. Предприятие грандиозное, обойдется в несколько миллиардов. А посмотреть по-хозяйски — стоит ли городить огород? Ты говоришь, что вулкан — испорченная машина. Прочистим ее, наладим, а что дальше? Машина будет безопасна? А у нас она и так причиняет мало вреда. Другое дело те страны, где у подножия вулканов города и густо населенные местности. Там речь идет о жизни десятков тысяч людей. Но тогда твоя статья — не деловой план работы, а совет, обращенный к иностранным правительствам. Но так ли ценят капиталисты жизнь простых людей, чтобы вкладывать миллиарды в технику вулканической безопасности?

— Если так рассуждать, не нужна наука о вулканах, — запальчиво возразил Грибов.

— Я этого не говорил, — протянул Яковлев с укоризной. — Ты сам повел разговор не о науке в целом, а о конкретной практической задаче — прочистке вулканической машины. Из практики я знаю, что всякая машина что-нибудь производит. Для того и строят их, для того и чистят. Прочищать вулкан, чтобы вертелся на холостом ходу, не расчет. Но неужели такую махину нельзя приспособить к полезному делу?

— Это не получается… — начал Грибов.

Яковлев остановил его жестом, мягко, но настойчиво:

— Ты думал об этом раньше?

— Лично я не думал, но давно известно…

— Если не думал, не спеши возражать. У меня такое предложение: отложим этот разговор. Если через два месяца ты придешь ко мне и скажешь, как сегодня: «Прочистить вулкан можно, но использовать нельзя», — мы поместим твою статью в областной газете под заголовком: «Ученые о науке будущего». Два месяца ничего не изменят, но мне хочется, чтобы ты подумал.

Грибов был обескуражен. Он так рассчитывал на помощь Яковлева, и вдруг — двухмесячная отсрочка! Грибов пытался спорить, но Яковлев был тверд.

— Не нужны мне твои скороспелые выводы. Подумай не торопясь, — повторял он.

В дверях, уже прощаясь, Яковлев задержал Грибова;

— Помнится, ты спрашивал, какие у тебя недостатки. Пожалуй, я скажу на прощание. Ты много и хорошо думаешь о науке, а о людях меньше и хуже. Не забывай: наука для людей, а не люди для науки. Ты у народа, так сказать, снабженец по ученой части. Только у снабженцев рыба, масло или шерсть, а у тебя знания, наблюдения, теории. Так помни, что теории твои должны быть не только красивы, но и нужны позарез, чтобы звонили из газет, из трестов и справлялись, поступят ли в срок идеи товарища Грибова. Не забывай потребителя! Бывает такой грех даже у врачей: на что уж человечная специальность, а иной врач лечит и видит перед собой не больного, а интересный случай. И ты, боюсь, в эту сторону клонишь.

— По-моему, вы преувеличиваете.

Яковлев охотно согласился:

— Вероятно, преувеличиваю! Потому и говорю тебе. А если бы не преувеличивал, толковать было бы бесполезно, ты бы не понял. Но ты поймешь, ты умница. Уже начал понимать. Думай о людях — и придумаешь, я в тебя верю

14

Каждый день Грибов твердил себе, что надо вплотную сесть, за задание Яковлева, тщательно все продумать и прийти к ясному выводу. Но ясного вывода не получалось. Энергии у вулкана полным-полно, об этом известно десятки лет, однако использовать ее, приструнить до сих пор не удавалось.

Лава чуть не запрудила реку. Может быть, строить из лавы плотины? Но как направить ее в те места, где плотины нужны?

Спускать лаву в реку и согревать воду? Но зачем? До ближайшего города сотни километров, для теплой воды далековато. Да и не понадобится там столько теплой воды, даже если весь город перевести на вулканическое отопление. Построить электростанции? В Италии, Новой Зеландии уже есть электростанции на вулканическом тепле. Однако эти станции не имеют никакого отношения к прочистке вулканов. Это паровые котелки, кастрюльки, греющиеся у подземной плиты, они подбирают крохи тепла, никак не влияют ни на топку, ни на дымоход. Горячие подземные воды используются для отопления в Исландии и у нас — в Западной Сибири и на Кавказе, горячие пары — рядом с Грибовым, на Камчатке. Тепло используется… но не регулируется. Допустим, мы поставим два десятка электростанций на склонах Горелой сопки. Что изменится от этого? Извержение пойдет своим чередом и разрушит их. Расположить еще одну, большую, электростанцию в кратере, использовать пары, выходящие из жерла? А что делать с лавой, что делать с пеплом?

И снова и снова Грибов твердил себе: «Невозможно, бесполезно, бессмысленно! Ничего не выйдет!» Но он был добросовестным человеком и скрепя сердце продолжал ненужные, по его мнению, поиски.

Однажды под вечер, когда окна уже посинели и движок завел свою ночную песнь, кто-то постучал в дверь. Сотрудники станции входили в дом без спроса, стучать мог только гость. Тася открыла. На пороге стоял незнакомый человек в заиндевелой шубе, с сосульками на усах и на воротнике. Он козырнул и представился: