На прозрачной планете

Итак, следовало пробурить двенадцать скважин, а для этого забросить на вулкан двенадцать буровых вышек со станками, обеспечить их горючим, запасными деталями, инструментами, послать двенадцать буровых бригад, поставить для людей сборные домики, выдать Теплые полушубки, валенки и продукты на завтрак, обед и ужин. Обо всем этом должен был подумать Кашин, великий мастер заглядывать в будущее.

У Ковалева была своя доля забот. Во-первых, он сдавал экзамен по буровому делу. Как и полагается, он волновался, что-то забывал, вспоминал, ругал свою «заскорузлую старческую память», в последнюю минуту листал конспекты. Он так боялся осрамиться, ответить хуже зеленой молодежи.

Но все сошло благополучно. Ковалев, получив пятерку, сразу с курсов отправился на склад. Как староста группы, он обязан был считать вещевые мешки, горные ботинки с шипами и банки с консервами — трехдневный неприкосновенный запас пищи. Группа бурильщиков должна была выйти в понедельник на рассвете. Но в субботу вечером на курсы пришел приказ: Мовчану с лучшими учениками на следующий день в десять утра явиться на площадку базальтолитейного комбината.

Комбината, собственно говоря, еще не было. Но площадку для него уже отвели. Это был пустырь у подножия вулкана, огороженный забором, вплотную примыкающий к склону горы. Небольшая речка, протекавшая здесь, размыла древние базальты и обнажила отвесные шестигранные столбы. Они были похожи на подпорную стенку, поставленную человеческими руками. Даже не верилось, что природа вытесала эти ровные плоские грани, выстроила шеренги столбов.

Мовчан не отличался особой точностью. Когда он привел своих учеников, инженеры во главе с начальником строительства уже собрались возле базальтовых столбов. Мовчан хотел шумно рапортовать, но Кашин остановил его жестом. Сам он и его спутники внимательно и даже настороженно глядели на откос.

«Что они там высматривают?» — удивился Ковалев. Но расспрашивать постеснялся.

Инженеры молчали, казалось, она прислушиваются к чему-то. Ковалев прислушался тоже. Он различил непонятный, все усиливающийся лязг и скрежет. Внезапно столбы дрогнули, мелкие камешки посыпались вниз, послышались новые удары, все более отчетливые. И туг гора раскрылась, как в арабской сказке, изнутри выглянула зубчатая морда какой-то неведомой машины. Запахло озоном и пылью. Машина нажала, столбы рухнули, и, лязгая гусеницами, из горы выползло стальное чудовище. Оно остановилось тут же, у речки, как будто уморилось от тяжелой подземной работы, не могло сделать ни шагу больше. Затем сзади открылась дверца, и из зубастой машины вышел обыкновенный человек небольшого роста, круглолицый, курносый, с лысиной и редкими усами, желтыми от табака.

— Поздравляю с победой! — Кашин обнял человека, явившегося из-под земли, потом обернулся к бурилыцикам: — Познакомьтесь, товарищи! Это инженер Котов, конструктор подземного электрокомбайна. А это наши бурильщики, старший мастер Мовчан.

Мовчан засыпал конструктора вопросами:

— Почему называется «электрокомбайн»? Ах, вот что: двигатель электрический! А я думал — вы режете камень искрой, на заводах я видел, как сверлят и режут искрой. А вы чем берете? Жаром? Раскаленные зубья, что ли? Ах, газовые струи! Значит — термобурение. Только в буре одна струя, а у вас, наверное, сорок? Даже сто сорок! Для чего так много? Направляете во все стороны — вперед и под углом? Понял: нарезаете клинья, потом скалываете. И не заедает? Продвигаете зубья? А из какого материала зубья? Они должны быть тугоплавкие. Металлокерамика? Это, конечно, подходит. И сколько же вы проходите в час? А как с креплением? А если горное давление растет?

Глаза у Мовчана горели. Ему так хотелось испробовать силу незнакомой машины, взвесить этот меч в своей руке, ринуться с ним в бой на «огнедышащего змия».

— Нравится? — спросил Кашин.

— Спытать надо, — ответил Мовчан, скрывая нетерпение.

— Испытать придется, — сказал Кашин. — Для того вас и вызвали. Комбайн этот будет сооружать штольню для выпуска лавы — очень важный объект. Машина новая, машинистов для нее нет. На первых порах изобретатель сам поведет комбайн и будет обучать помощников, кого-нибудь из вас. Кому пришлось по вкусу?

— Разрешите мне, — заторопился Мовчан. — У меня к новым машинам призвание.

— А из учеников кто-нибудь? Кто у тебя отличник?

— Отличники есть, опытных машинистов нет.

— А Ковалев? Ведь он человек солидный.

Бывший летчик удивился, что Кашин помнит его. Они не встречались уже несколько лет.

— Про Ковалева я скажу, — начал Мовчан. — Ты не обижайся, Степан, я выложу всю правду, как есть. Ковалев работник усидчивый, ровный, исполнительный. Пожалуй, лучший из выпуска. Но нет у него чутья, нет настоящей охоты к делу. Сто пять процентов давать будет, а сто пятьдесят от него не ждите. При хорошем машинисте дельный помощник будет. Если разрешите, я возьму его с собой в комбайн.

— А что вы сами думаете, товарищ Ковалев?

— Я человек дисциплинированный, работаю где поставят.

Кашину понравился этот ответ. Он всю жизнь работал там, куда пошлют, и очень гордился этим.