На прозрачной планете

- Я вспомнил еще одно правило, Галя, - сказал он, как будто вчерашний разговор и не прерывался. - Правило такое: открытия делают не только в новых местах, но и в старых, у себя под носом, если задача новая. Есть возможность поставить новую задачу. Давайте попробуем сделать открытие на фотопленке. Сколько у нас снимков - тысяч пять набралось? Делите поровну, сейчас начнем искать все вместе.

9

Жара.

Термометр, засунутый в песок, показывает плюс семьдесят градусов.

Если ящерицу привязать на солнцепеке, она умрет от солнечного удара.

Хочется пить, пить, пить. Тепловатая жижа из фляжки только дразнит, не утоляет жажду.

В полдень привал. Предполагается, что это дневной сон. Залезаешь в душную палатку, лежишь там, отдуваясь и обливаясь потом. Устал, но не спится. Хочется выпить ведро воды, хочется влезть в холодную ванну. И даже если забудешься, задремлешь ненадолго, тебя преследуют однообразные сны о воде.

Виктор пьет в каждом сне, пьет чай, холодное молоко из погреба, пьет квас и воду - кипяченую, речную, колодезную, родниковую, такую холодную, что губы обжигает.

Ему снится Москва. Вот учитель привел класс на водную станцию, сдавать нормы на значок "Будь готов..." По глади озера бегут косые волны, а когда проходит теплоход, деревянные мостки качаются и шлепают по воде. Пять человек - лучшие пловцы, и Виктор в их числе - встают на тумбочки. Нужно присесть, упираясь пальцами ног в самый край, отвести руки назад, резко выпрямиться. Вот стартер взмахнул красным флажком, голова таранит воду... такую прохладную, плотную, чистую! Виктор не удержался, глотнул раз, другой, третий... "Плыви же!" - кричит инструктор, а Виктор глотает, захлебывается, спешит напиться. Другие мальчики давно переплыли бассейн, коснулись стенки, вылезают по лесенке, а он все еще на старте... пьет, пьет и пьет.

Даже удивительно, сколько в мозгу водяных фантазий, водяных воспоминаний! Уже под вечер, разморенные и неотдохнувшие, вылезают геологи из палаток. Пьют горячий солоноватый чай (потому что в колодце вода солоноватая), и Бобров вздыхает:

- Разве это питье? Пойло для язвенников. Ессентуки номер двести двадцать!

Галя вспоминает:

- У нас в деревне погреб. Молоко всегда холоднющее и простокваша - густая, плотная, прохладная, ломтями режется...

- А в Москве на каждом углу автоматы, - смакует Елена. - Красные такие, рядами стоят. Вода вкусная, с газом... Я не пила, боялась горло застудить. А теперь приеду, буду пить и пить, на каждом углу, во всех автоматах крем-соду, мандариновый, грушевый, кахетинский...

- Вода вкуснее всего колодезная, - авторитетно говорит Виктор. - Но только не из насосного колодца: там она с песком и маслом, а из настоящего, деревенского, со срубом. И чтобы колодец был глубокий и темный, так что крутишь-крутишь ворот, минуты три ждешь, пока заблестит вода в ведре.

Разговор неисчерпаемый. Хаким вспоминает вино из бурдюков, Бобров - горные родники.

Сошин сердится:

- Довольно крохоборствовать, пересчитывать стаканы. Сколько воды будет у нас? Семьдесят кубических километров в год? Так получилось, Галя?

Галя разворачивает пленку:

- Точно, Юрий Сергеевич, семьдесят кубов. Больше, чем в Аму-Дарье. Как вы считаете, почему так много? Не прибавляется ли солоноватая вода из моря?

О чем они говорят? И при чем тут солоноватая вода? Мечты, наверное?

Нет, разговор ведется всерьез. Но чтобы понять его, нужно вернуться к ночной прогулке Сошина, к его раздумью наедине с собой.

Такая у Сошина была манера: споры вслух, выводы в одиночку. Узнав об успехе соперника, Сошин не стал таить разочарование, лелеять и вынашивать обиду. Вынес неудачу на обсуждение, выслушал мнения и ушел в пустыню, чтобы подвести итоги.

На горькие сетования он не потратил ни одной минуты. Признал победу Сысоева сразу. Победила сысоевская методика, очень простая: не искать журавля в небе, браться за самую легкую задачу, быстро добывать пользу, хотя бы самую маленькую, хотя бы непомерно могучими средствами, "из телескопа смотреть в окна", как сказала Елена.

А он, Сошин, всю жизнь искал журавля в небе, хотя люди осторожные и расчетливые, вроде Сысоева, твердили ему: "Не увлекайтесь, не зарывайтесь! Синица в руках лучше..."

Так было на Курильских островах, когда тот же Сысоев уговаривал: "Сбавьте шаг, не спешите. Не надо алмазов! Пусть будет рекорд глубины и описание, достаточно хорошего описания".

Но Сошин настаивал, чтобы идти вперед и вперед, дать рекорд, описание и еще алмазы. Алмазы были найдены. Сейчас на дне океана рудник - первый в мире подводный, кибернетический. Добыча растет, алмазы идут в промышленность...

Так что же лучше - синица сысоевских протокольных описаний или алмазный журавль?