На прозрачной планете (илл. В. Колтунова)

Но не успели они одеться, Сошин появился на ближайшем гребне. Лицо его посерело, но в голосе не было ни намека на усталость.

— Я вспомнил еще одно правило, Галя,- сказал он, как будто вчерашний разговор и не прерывался.-Правило такое: открытия делают не только в новых местах, но и в старых, у себя под носом, если задача новая. Есть возможность поставить новую задачу. Давайте попробуем сделать открытие на фотопленке. Сколько у нас снимков- тысяч пять набралось? Делите поровну, сейчас начнем искать все вместе.

9

Жара.

Термометр, засунутый в песок, показывает плюс семьдесят градусов.

Если ящерицу привязать на солнцепеке, она умрет от солнечного удара.

Хочется пить, пить, пить. Тепловатая жижа из фляжки только дразнит, не утоляет жажду.

В полдень привал. Предполагается, что это дневной сон. Залезаешь в душную палатку, лежишь там, отдуваясь и обливаясь потом. Устал, но не спится. Хочется выпить ведро воды, хочется влезть в холодную ванну. И даже если забудешься, задремлешь ненадолго, тебя преследуют однообразные сны о воде.

Виктор пьет в каждом сне, пьет чай, холодное молоко из погреба, пьет квас и воду- кипяченую, речную, колодезную, родниковую, такую холодную, что губы, обжигает.

Ему снится Москва. Вот учитель привел класс на водную станцию, сдавать нормы на значок «Будь готов…» По глади озера бегут косые волны, а когда проходит теплоход, деревянные мостки качаются и шлепают по воде. Пять человек — лучшие пловцы, и Виктор в их числе — встают на тумбочки. Нужно присесть, упираясь пальцами ног в самый край, отвести руки назад, резко выпрямиться. Вот стартер взмахнул красным флажком, голова таранит воду… такую прохладную, плотную, чистую! Виктор не удержался, глотнул раз, другой, третий… «Плыви же!» — кричит инструктор, а Виктор глотает, захлебывается, спешит напиться. Другие мальчики давно переплыли бассейн, коснулись стенки, вылезают по лесенке, а он все еще на старте… пьет, пьет и пьёт.

Даже удивительно, сколько в мозгу водяных фантазий, водяных воспоминаний! Уже под вечер, разморенные и неотдохнувшие, вылезают геологи из палаток. Пьют горячий солоноватый чай (потому что в колодце вода солоноватая), и Бобров вздыхает:

— Разве это питье? Пойло для язвенников, Ессентуки номер двести двадцать!

Галя вспоминает:

— У нас в деревне погреб. Молоко всегда холоднющее и простокваша- густая, плотная, прохладная, ломтями режется…

— А в Москве на каждом углу автоматы,- смакует Елена.- Красные такие, рядами стоят. Вода вкусная, с газом… Я не пила, боялась горло застудить. А теперь приеду, буду пить и пить, на каждом углу, во всех автоматах- крем-соду, мандариновый, грушевый, кахетинский…

— Вода вкуснее всего колодезная,- авторитетно говорит Виктор.- Но только не из насосного колодца: там она с песком и маслом, а из настоящего, деревенского, со срубом. И чтобы колодец был глубокий и темный, так что крутишь-крутишь ворот, минуты три ждешь, пока заблестит вода в ведре.

Разговор неисчерпаемый. Хаким вспоминает вино из бурдюков, Бобров — горные родники.

Сошин сердится:

— Довольно крохоборствовать, пересчитывать стаканы. Сколько воды будет у нас? Семьдесят кубических километров в год? Так получилось, Галя?

Галя разворачивает пленку:

— Точно, Юрий Сергеевич, семьдесят кубов. Больше, чем в Аму-Дарье. Как вы считаете, почему так много? Не прибавляется ли солоноватая вода из моря?

О чем они говорят? И при чем тут солоноватая вода? Мечты, наверное?

Нет, разговор ведется всерьез. Но чтобы понять его, нужно вернуться к ночной прогулке Сошина, к его раздумью наедине с собой.

Такая у Сошина была манера: споры вслух, выводы в одиночку. Узнав об успехе соперника, Сошин не стал таить разочарование, лелеять и вынашивать обиду. Вынес неудачу на обсуждение, выслушал мнения и ушел в пустыню, чтобы подвести итоги.

На горькие сетования он не потратил ни одной минуты. Признал победу Сысоева сразу. Победила сысоевская методика, очень простая: не искать журавля в небе, браться за самую легкую задачу, быстро добывать пользу, хотя бы самую маленькую, хотя бы непомерно могучими средствами, «из телескопа смотреть в окна», как сказала Елена.

А он, Сошин, всю жизнь искал журавля в небе, хотя люди осторожные и расчетливые, вроде Сысоева, твердили ему: «Не увлекайтесь, не зарывайтесь! Синица в руках лучше…»

Так было на Курильских островах, когда тот же Сысоев уговаривал: «Сбавьте шаг, не спешите. Не надо алмазов! Пусть будет рекорд глубины и описание, достаточно хорошего описания».

Но Сошин настаивал, чтобы идти вперед и вперед, дать рекорд, описание и еще алмазы. Алмазы были найдены. Сейчас на дне океана рудник — первый в мире подводный, кибернетический! Добыча растет, алмазы идут в промышленность…

Так что же лучше- синица сысоевских протокольных описаний или алмазный журавль?