На пустом месте

К великому сожалению, Василий Аксенов в «Редких землях» прав, называя комсомол не порождением, а могильщиком КПСС (хотя одно другому не мешает). В КПСС оставался хотя бы призрак идеологии, там наличествовали хоть какие-то фильтры на входе,- в комсомол пер голый карьеризм, замешенный на чистейшем лицемерии. Эту комсомольскую революцию мы и получили – поскольку ВЛКСМ только и занимался селекцией эффективных менеджеров, для которых идеология была пустым звуком. Иногда это было даже на пользу населению – так, комсомол пестовал рок-клубы и не возражал против частной предпринимательской инициативы, поскольку это было прагматично, перспективно. Вообще все, что так или иначе работало на уничтожение идеологии, в комсомоле приветствовалось и бралось под крыло. Уничтожая коммунистическую идеологию, революция 1985 года на самом деле дисквалифицировала любую. Требуя свободы от догмы – разрешала все низменное, но наотрез запрещала все сколько-нибудь сложно организованное. Лозунгом дня стал вопрос «Если ты такой умный, почему ты такой бедный?». Был провозглашен курс на хорошую жизнь – с поминутным плебейским осмеиванием любых сдерживающих принципов и ограничивающих правил. Все эти правила были объявлены принадлежностью «совка». Под «совком» стали понимать человека, готового ради эффективности не на все.

Дело в том, что главный принцип корпорации – минимизация персонала при максимализации дохода; страна отличается от корпорации тем, что рассчитана в идеале на более долгие времена. Беда эффективного менеджера в том и заключается, что он неэффективен – ибо любой прагматизм хорош на очень коротких (в историческом масштабе) временных отрезках. Зло вообще эффективно – но быстро выдыхается; поневоле вспоминается гениальный афоризм Лукашенко «Плохо, но недолго». Если страна не ставит себе великих непрагматических целей, она очень скоро лишается и того необходимого, что входит в прожиточный минимум. С точки зрения эффективного менеджера, советская власть погибла потому, что вечно ставила народу великие неосуществимые задачи, забывая при этом снабжать его джинсами и колбасой.

В действительности советская власть погибла единственно потому, что в силу интеллектуального оскудения, а также слишком заметного двоемыслия, перестала ставить народу достаточно великие задачи,- а главное, в условиях двойной морали и номенклатурного засилья никто уже не рвался их выполнять. Эффективный менеджер поступил в полном соответствии со своими представлениями об эффективности: он объявил систему нереформируемой и упразднил понятие великой задачи как таковой. А в России это не работает. Не потому, что народ-богоносец такой из себя альтруист, непрерывно желающий класть живот на алтарь будущего,- а потому, что Россия находится в зоне рискованного земледелия, живет холодно и по определению неустроенно. Много сельской местности, мало хорошей погоды, начальство злое, соседи завистливые, религия давно скомпрометирована, да никогда толком тут и не укоренялась. Чтобы выносить такую жизнь, нужны в самом деле очень серьезные стимулы – материальных, как правило, не хватает. В России трудно не только ходить на работу, но даже просто вставать по утрам. Если все время не внушать человеку, что этими самыми вставаниями и хождениями он указывает светлый путь всему человечеству, рано или поздно он запьет, что мы и наблюдаем.

Эффективный менеджер убежден, что если отсечь всех лишних, то есть неработающих,- Россия наестся досыта. Это, может, и так (хотя не так по определению, о чем ниже), но этот прекрасный план неосуществим хотя бы потому, что тогда в первую очередь надо избавиться от эффективного менеджера – а он на это никогда не согласится. Чтобы наесться досыта, не нужно вымаривать стариков, отнимать лекарства у льготников, лишать инвалидов бесплатного проезда и пр. Вполне достаточно выгнать посредников, которые ничего не производят, но всем управляют. Их гораздо больше, чем льготников. Один компьютерщик рассказывал мне, что работает на малом предприятии: там есть менеджер по персоналу, менеджер по рекламе и начальник, и еще есть этот самый компьютерщик, который и пишет программное обеспечение. Остальные паразитируют на нем, получая пять шестых общего заработка. Точно такая же ситуация сложилась на любом производстве, в любом медиа-проекте и даже в большинстве властных структур.